— Да, но есть еще предатели, — сказал Куракин и широко, на манер молодого Болотина, округлил свои глаза.
— Поэтому я и говорю о политической воле.
— Жаль, что в то время чудесное ни вам и ни мне уж не жить.
— Рано хороните, Петр Петрович. Знаем, знаем, как вы плохо играете в шашки, — засмеялся зардевшийся и довольный своими словами молодой Болотин.
Лицо Куракина от прекрасного коньяка тоже налилось здоровой красной краской. Кажется, даже его темно-русая борода сначала порыжела, а к концу разговора и вовсе запунцовела и выглядела издалека эдаким элементом перформенса. Куракин искренне радовался тому, что молодой Болотин на поверку оказался не только неопытным и непроницательным человеком, но еще и плохо осведомленным и весьма неумным.
«И это новые управленцы Питера!» — чуть не подавился ликующий Куракин и поспешно сглотнул нежно обжигающую влагу.
— Вы, я смотрю, Михал Михалыч, любитель ценных пород дерева и все больше темных, красных оттенков. А у нас, как вам известно, предпочитают все больше светлые тона — дуб, карельскую березу.
— Вы же понимаете, Петр Петрович, — снисходительно развел полнеющими руками молодой Болотин. — Светлое, темное — это лишь вопрос времени.
— Не могу не спросить, Михал Михалыч, вы уж извините, в шкафу у вас настоящие книги или муляжи? Больно уж корешки подобраны один к одному.
Молодой Болотин брезгливо пожал плечами в красивом, добротном пиджаке (полосочки пиджака наползли друг на друга): мол, как вы можете сомневаться, что здесь все более чем подлинное.
Прощаясь, Куракин не мог удержаться, чтобы не заметить:
— А бородка-то вам очень к лицу, Михал Михалыч. Опять же преемственность.
Куракин дружелюбно засмеялся, и стеснительно ему в ответ улыбнулся молодой Болотин. Куракина веселило, что молодой Болотин, человек далеко не стеснительный, вдруг стеснялся замечаний о собственной внешности.
Покинув особняк молодого Болотина, Куракин столкнулся со старым Болотиным. Тот, в отличие от своего сына, заключил Куракина в радушные объятия, благодаря чему Петр Петрович мгновенно пропах серным запахом недорогого одеколона и энергичной старости.
— Рад, рад вас видеть здесь, Петр Петрович. Это вы правильно сделали, что приехали поделиться опытом с молодежью. Мишка вас очень уважает, — громко по своей привычке разговаривал патриарх Болотин. — Ему нужна ваша поддержка.
— Знаем, знаем, — смеялся Куракин, радующийся душевности старого Болотина. — Может быть, пообедаем, Михал Аркадьич?
— Да мне ведь нельзя. Я ведь опять на диете второй день. Мои за этим следят. Как-нибудь в другой раз, Петр Петрович... Да, Петр Петрович, Гайдебуров-то так ведь мне ничего и не отдал. Вы бы его пожурили по-родственному.