Тут-то я уж понял, что он цитировал «Сказку о попе и работнике его Балде». Уж в чём-чём, а в литературе я разбирался! Оказывается, вот ещё в какие времена люди про полбу говорили!
— Ну и что у тебя с полбой получилось? — оживился я. — Случайно, не три щелчка получил?
— Да больше гораздо, чем три! — равнодушно проговорил дед. — Неприятностям числа не было. Ты не представляешь себе коварства природы, как ловко она сопротивляется воздействию человека: сначала вроде бы подчиняется, а на следующий год вдвойне мстит! Говорил уже тебе: сначала вполне приличный гибрид может получиться. «Вот, — думаешь, — какой я везучий, сразу добился того, над чем другие селекционеры десятилетиями бьются!» Соберёшь с этого замечательного гибрида семена, на следующий год высеешь, вырастет урожай — и хоть стой, хоть падай: на трети поля натуральный дичок вырос, будто ты и не скрещивал его с культурной пшеницей!
— Ну и как же его победить?
— Побеждать не надо его. Надо, чтобы его лучшие качества остались в гибриде, а худшие исчезли.
— И как это делается?
— Исключительно терпением! Находишь на поле хотя бы несколько экземпляров, хотя бы более-менее похожих на то, что тебе хочется получить, собираешь их, обмолачиваешь и на следующий год высеваешь эти семена. В этих всходах, естественно, уже большее количество экземпляров, которые нравятся тебе: ведь семена-то взяты от растений отобранных, самых лучших на всём поле. Но опять же таких экземпляров не так много, как хочется тебе. А нужно ведь, чтобы весь урожай, все растения такими были, как надо тебе! Снова отбираешь лучшие, обмолачиваешь, на следующий год высеваешь — и так за годом год: отбираешь лучшее! «Селекция» и происходит от слова «селект», что значит «избирать»! Задачу в этот раз я поставил совершенно определённую: изучить, как у разных гибридов меняется ломкость колоса. Один из главных недостатков пшениц, доставшийся от диких и полудиких предков, — ломкость колоса. Чуть коснёшься колоса при уборке — он сразу рассыпается на множество мелких колосков, которые тут же на землю падают. Дикому предку это выгодно было, а у нас в полях, особенно при уборке комбайном, огромные потери зерна получались.
— А почему дикому предку выгодно, чтобы колос распадался?
— А ты не понимаешь почему? — удивился дед. — Какая у дикого растения главная задача? Размножиться, продлить свой род, рассеять семена. Поэтому колос его просто обязан был распадаться, чтобы семена его на землю попадали и снова прорастали. Так что для себя он всё правильно делает. А что человеку неудобно это — урожай с земли собирать — это предку, как сейчас говорится, «до лампочки»! Вот и стал я вплотную этой проблемой заниматься. До меня ломкость колоса просто на глаз определяли: «колос ломкий» или «колос неломкий» и всё! А я — впервые в науке — решил количественный критерий ввести, чтобы точно можно было сказать, насколько именно колос ломкий или неломкий. Для этого я приставлял к колосу транспортир с градусами и колос пальцем сгибал. При каком градусе наклона колос рассыпается — это я тщательно замечал и записывал. И удалось огромнейшие таблицы ломкости составить — для очень многих существующих гибридов и сортов. Чтобы все знали уже: этот сорт отличается такой-то ломкостью стебля, а этот — такой-то.