Ну что ж, хоть в качестве «нежного паренька» пригодился, подумал я.
Открылась дверь, и появился взъерошенный Русланчик.
— Иди, Русланчик, у нас с Филиппом Клементьичем важные дела! — капризно проговорила Ириша.
— О! — привстав, радостно завопил Фил. — Вот кто сбегает нам за водкой! Пришлите червончик, — вскользь сказал он мне.
С какой это стати я еще должен оплачивать его дурь?.. Но я не мог больше видеть стоящего, как столб, Руслана — я протянул последний червонец.
— Ну, вы даете, Филипп Клементьич! — вдруг расплылся в улыбке Руслан и, топоча, выбежал.
— Коз-зел! — вслед ему презрительно произнес Фил.
— А ты — человеческий поросенок! — кокетливо ударяя его карандашом по носу, проговорила Ирина.
Вскоре вбежал запыхавшийся Руслан, радостно отдал бутылку шефу. Шеф зубами сорвал жестяную крышечку, сплюнул, разлили по стаканам.
— Я не буду, — сказал я, но он не среагировал.
— Филипп Клементьич! — деликатно прихлебнув водки, произнес Руслан. — У меня к вам производственный вопрос!
— Ты бы лучше о них на производстве думал! — усмехнулся Фил.
— Но можно?
— Ну?
— Мы сейчас дом отдыха по новой технологии мажем...
— Знаю, представь...
— Ну, и многие отдыхающие от краски отекают, их рвет... одному даже «скорую» вызывали...
— Это их личное дело. Дальше!
— ...Так мазать?
— Тебя конкретно не тошнит?
— Да нет... я уж как-то привык...
— Так иди и работай!
С ним все ясно! Там, где нормальный человек засовестился бы, заколебался, задергался — этот рубит с плеча: «Так иди и работай!» И все проблемы, которые других бы свели с ума, им решаются с ходу, «в один удар». С ним ясно. За это его и держат на высоком посту, и будут держать, сколько бы нареканий на него ни поступало — именно за то, что он сделает все, даже то, чего делать нельзя!
Появился молотобоец.
— Филипп Клементьич... — Он столкнулся со мной взглядом и слегка запнулся. — Так делать... для японца? — он смотрел то на Фила, то на меня.
— Иди и работай! — хрипло произнес Фил.
Молотобоец вышел.
Вскоре послышались звонкие удары — рушилось мое состояние. Фил был мрачен и невозмутим.
Ну все — я вроде был больше не нужен. Круг на моих глазах четко замкнулся. С чего начиналось все — с разбивания раковин, — к этому и пришло. По пути я сумел успокоить Фила, матерей с детишками, обэхээсэсника, теперь обрадую ненасытного японца, а что я сам немного расстроился — это несущественно!
— Швыряло давай! — Фил кивнул на Иркин стакан.
— Поросенок! — Она игриво плеснула в него остатками водки.
Больше я находиться здесь не мог. И даже, как «нежный паренек» я уже абсолютно был не нужен: нежность и так хлестала тут через край!