Катер вылетает из тьмы на свет, на перламутровый простор. Сзади остается темный грот-ангар, удаляется наш берег с военным госпиталем со звездочками на железных воротах: отель «Пять звездочек», как шутят больные.
Мы огибаем высокий мыс, проткнутый темным тоннелем. Солнце выпрыгивает из воды, как поплавок, и все становится ярким, цветным!
Вынув самую главную пулю, Ромка доставил меня сюда — нужно было уже ломать ребра, чтобы достать пулю из задней стенки. И теперь!
Мы заруливаем в бухту, похожую на рай. Тоннель и железная дорога с этой стороны высоко-высоко, а от берега вверх поднимаются террасы цветов. Белая мраморная лестница поднимается к дому с круглой ротондой. Мы подруливаем к ступеням.
— Ну? Понял теперь, под кем ходим?! — не сдержав восторга и гордости, восклицает Геныч.
— Ну! — восторженно отвечаю я.
— Знали бы вы, сколько я народу утрамбовал, чтобы вас сюда! — гордо произносит Геныч.
Ромка надменно морщит нос: он-то уверен абсолютно, что он-то сюда попал исключительно благодаря своим талантам!
Катер мягко стукается, мы молодцевато выпрыгиваем на ступеньки.
— Главный для тебя сюрприз еще впереди! — шепчет Геныч.
И хоть я знаю уже, что за сюрприз, но сердце прыгает: «Неужели?»
...На «курсах койки и житья» мы с Ромкой обзавелись снобистским хобби — меняли книги на баб. И так их и оценивали: «Ну это Плиний Старший девятьсот четырнадцатого года!» Многие из них почему-то обижались.
Однажды Ромка небрежно сказал мне:
— Кстати, отдай-ка мне твою Нелли... что хочешь?
Что я хочу... ничего не хочу! Но — дружба.
— Библию с иллюстрациями Дорэ!
Держала она меня какой-то восточной силой!
— Ну, это ты загнул! — хохочет Ромка.
А потом приезжает Геныч на побывку — и увозит Нелли сюда без всякой книги!
И знаю, что увижу ее, но сердце колотится! Мы садимся за стол в ротонде, и издали приближается ровное цоканье каблуков — сердце выпрыгивает!
Она останавливается вблизи от нас — буквально можно дотронуться рукой, но невозможно! Азиатски бесстрастное лицо, длинные гладкие ноги, чуть вывернутые носки блестящих туфель.
— Меня зовут Нелли, — абсолютно отстраненно произносит она. — Что желаете на завтрак?
Геныч ликующе смотрит на меня: понял, какой класс? В порыве дружбы он даже забывает, что когда-то она была моей!.. Он дарит ее мне!
— Тебя желаем на завтрак! — ликующе кричит Геныч, радостно поворачивается ко мне. — Хочешь ее?
Хочу ли я ее? Еще как!.. Но не так!
— Ладно, — произносит счастливый Геныч. — Иди! Мы не бабники, мы алкоголики (любимая заповедь нашей дружбы)! Принеси нам всего! Все испытания его ты прошел, теперь должен наслаждения пройти! — поворачивается ко мне он.