— Все нормально, старих, все нормально! Потом он шел сбоку от меня, заглядывал в лицо.
— Ничего, старих? А? Ничего?
— Ладно уж, — ответил я, — ничего!
Вскоре после этого Леха от муравьев своих любимых решил избавиться. Пришел однажды к нему, застал в горьких слезах. В одной руке у него маленькая, в другой хлорофос. Из маленькой глоток отопьет, потом хлорофосом на себя брызнет.
— Надоели мне эти муравьи, — в слезах говорит. — Не выйти с ними никуда в приличное общество!
И снова из маленькой отхлебнул и хлорофосом себя обдал!
Вышли мы с ним потом на улицу, сразу же к нам огромная колонна муравьев побежала. Потом, едкий запах хлорофоса почуяв, передние тормозить начали, заворачивать. Колонна вопросительным знаком изогнулась.
Впервые я видел так наглядно, как от человека удача его уходит!
Потом защитили мы дипломы. Нас с Лехой в зональный институт проектирования направили, а Дзыня, ловкач, в архитектурно-планировочное управление проскользнул.
И надо отметить, что руководитель нашей с Лехой мастерской — все у нас Орфеичем его звали — не особенно нас взлюбил.
Ну, понять можно его: папа у него был Орфей, а он лишь Орфеич получился, поэтому злоба из него так и лилась. Пытался незадачливую свою жизнь под обстоятельства подвести: такие, мол, нынче обстоятельства, что лучше и пытаться не надо ничего сделать. Слышал я разговоры эти миллион раз! Будто раньше когда-то обстоятельства другие были. Ерунда! При любых обстоятельствах, самых крутых, пытаться надо делать что-нибудь, а от трудов твоих и обстоятельства, глядишь, к лучшему переменятся!
Лехе я это сказал — он сморщился.
— Оптимизм твой просто меня бесит! Сам посуди, ну как тут можно развернуться, если столько ограничений на все наши проекты: денег экономия — раз, площади экономия — два...
— Мыслей экономия — три! — говорю ему. — Все вы радуетесь этим ограничениям — без них бы собственное убожество наружу вылезло, а так на ограничения все свалить можно!
Часто мы с ним ругались.
Однажды вышли из института.
— Ну как ты живешь вообще-то? — Леха спрашивает, заранее вздыхая.
— Нормально! — говорю. — Жизнь удалась. Хата богата. Супруга упруга.
— А я нет! — Леха говорит.
— Что ж так?
— Да так, — Леха отвечает. — Жизнь сложна!
— Жизнь сложна, — говорю, — зато ночь нежна!
— Как же, — Леха обиделся, — ночь нежна! Знаешь, какие сны мне снятся! Тебе нет?
— Снятся вообще-то. Недавно, например, наяву все вспомнить не мог, где шапку забыл. Только заснул, вижу: вот же она где! Нет, снами я доволен. А что?
— А угрызения разве не снятся? Кошмары?
— Нет. Как-то еще нет.