Повертев головой, я вскоре обнаружил, что вампир уволок меня довольно далеко от злополучного кабака. В самый центр города, на главную площадь, где даже в призрачном виде угадывались знакомые по реальному миру постройки. Впрочем, это было логично — где же еще быть древнему святилищу, как не в основании такого же древнего храма?
Здесь, на нижнем слое, тоже имелись каменные постаменты, на которых должны были стоять статуи богов. Только в отличие от святилища внизу постаментов тут было не шесть, а все тринадцать, расположенных двумя вписанными друг в друга полукружиями, на противоположных концах которых находились вечные антагонисты — Фол и Род. Наружный ряд традиционно образовывали темные боги, в точности повторяя расположение постаментов и в верхнем храме, и в каверне. Внутренний, соответственно, светлые, тем самым символизируя единство пантеона и тот неоспоримый факт, что светлая его часть уже много тысячелетий находится под защитой темного.
Правда, на этом слое святилище выглядело бедновато. Здесь не было ни стен, ни статуй, ни даже их осколков. Да и выемка в центре зала не виднелась, словно это было не настоящее святилище, а всего лишь копия. Только темный алтарь стоял на положенном месте. Но и он выглядел так, словно был… мертв? Если бы я не видел святилище в каверне, то вряд ли понял бы, в чем разница.
Но тогда что же получается? Если этот алтарь мертв, то и в реальном мире стоит обманка?
Отступив от фальшивого алтаря, я недоверчиво при щурился. А когда Мелочь снова нетерпеливо подпрыгнула, позволил себе всплыть на привычный для себя уровень. Медленно, неторопливо, с интересом следя за тем, как прозрачные стены храма прямо на глазах наливаются красками, обзаводятся фресками и становятся материальными. Как вместе с ним из темноты проступают сперва очертания, а затем и статуи богов, которые испокон веков стояли на отведенных для них местах. Как вырастает над моей головой высокий сводчатый потолок. Как появляются на нем искусно выполненные витражи. Наконец, как наполняется первородной Тьмой лицо стоящего напротив меня бога и оживают его каменные глаза.
— Здравствуй, Фол, — отчетливо произнес я, приложив ладонь к фальшивому алтарю. — Тебе жертвую.
В тот же момент прилипшая к коже густая серебристая масса с тихим плеском упала на пол и молниеносно, словно обычная вода, впиталась в камень. Одновременно с этим статуя владыки ночи явственно шевельнулась. Тьма вокруг нее стала гуще, отчетливее. По полу прошла едва заметная дрожь. После чего изваяние снова стало обычным, а в разнесшемся по Тьме низком гуле послышалось предостережение.