Бросив взгляд за окно, где неумолимо наступали сумерки, я по второму кругу вызвал к себе слуг и заново их допросил. Но на этот раз еще и искал в аурах следы воздействия посторонних заклинаний. В частности, внушения, оглушения, подчинения, искусственно навеянного сна или хоть какие-то признаки того, что на людях недавно использовали запрещенную магию.
Ни-че-го.
Как это ни невероятно, но я не нашел абсолютно ничего подозрительного. Три дня, конечно, немалый срок для заклинаний этой группы, поэтому-то в случае с Мелани Крит мы так ничего и не обнаружили. Но тогда у нас не было объекта воздействия, а здесь вот они — все как на ладони. И если с посторонних предметов, которых магия коснулась лишь краешком, следы исчезали довольно быстро, то с человеческой ауры их не так-то просто убрать. А тут ноль. Очередной тупик, который усугублялся еще и тем, что я так и не смог поймать никого из присутствующих на лжи.
Устав как собака и утомив донельзя слуг, я все-таки принял решение дать им передышку, а работу продолжить утром. Вернее, передышка понадобилась не столько для меня, сколько для того, чтобы вернуть в столицу Мелочь — я еще не забыл о Роберте Искадо, как и о том, что по ночам за ним следует присматривать. Хотя бы до тех пор, пока Корн не найдет для парнишки толкового наставника.
Услышав, что допросы окончены, управляющий так обрадовался, что даже соизволил меня накормить и предоставил в мое полное распоряжение комнату на первом этаже, обставленную с неимоверной роскошью. От ужина я не отказался, потому что живот после прогулок во Тьме уже сводило от голода, а вот заснуть, как ни странно, не смог. И полночи провел в напряженных раздумьях, сумев провалиться в подобие полусна только ближе к рассвету. Но и там мне не давала покоя мысль об исчезнувшей девушке. Да еще и храм некстати вспомнился. Разрушенные статуи, пустые постаменты и, конечно же, дурацкий алтарь, который с чего-то решил меня использовать.
Наверное, к утру я все же задремал, потому что в какой-то момент очень остро вспомнил эмоции, обуявшие меня в ту ночь, когда я едва не утонул в алтаре. Давящую на грудь тяжесть, нечеловеческий холод и мучительно долгое погружение в пропасть, из которой по определению не было выхода. Правда, во сне окружившая меня Тьма не была такой уж непроницаемой. Порой казалось, что в окружившем меня мраке, словно из-под толщи воды, то проступало, то вновь исчезало чье-то огромное лицо. Грубое, мужское, словно высеченное из огромной скалы. Однако взгляд у него был очень даже живым. А голос оказался низким, вибрирующим и пронизывающим до костей.