— Не убивай!
Только тогда я догадался, что он, как и я, находился на темной стороне. Только в отличие от меня бедняга не знал, как отсюда выбраться. Не помню, стояли ли здесь в прошлый раз заклинания такого уровня, но за прошедшее время надзиратели определенно учли свои ошибки, и теперь, не умея спускаться на нижний слой, выбраться отсюда стало невозможно даже темному магу.
— Не убивай! — умоляюще прошептал узник, глядя на меня снизу вверх покрасневшими глазами. Заросшее лицо, седая борода и такие же седые, спускающиеся почти до груди, неопрятные лохмы делали его похожим на старика. Но когда я подошел ближе, оказалось, что мужчина был еще довольно молод. Лет тридцать, не больше. На бледном, худом, но почти не тронутом морщинами лице застыло выражение такой муки, что я внутренне содрогнулся. А когда стало ясно, что всю левую сторону его головы занимал огромный след от ожога, я наконец сообразил, почему за столько времени никто не распознал подмену.
Когда человек спускается во Тьму, он сильно меняется — внешне и внутренне. Цвет глаз, волос, выражение лица, манеры, привычки и даже голос. Поэтому от того, что когда-то определяло меня как «золотого» мальчика, не осталось ничего, кроме воспоминаний. Но и они были похоронены под таким слоем пепла, что даже я лишний раз не стремился их оттуда вытаскивать.
— Не убивай… — снова прохныкал мой двойник и вдруг без предупреждения прыгнул, целясь пальцами в горло.
Стой я чуть ближе, и жизнь этого парня закончилась бы мгновенно, но, к счастью, я успел повернуть вынырнувшую из пустоты секиру, поэтому не чиркнул его лезвием по груди, а ударил плашмя. После чего двойника отбросило обратно, скорчило на полу, а из горла послышалось хныкающее:
— Не убивай… не убивай… не убивай…
Беспрестанно бормоча и больше не обращая на меня внимания, он сел и начал мерно раскачиваться, судорожным движением обхватив себя руками. Когда я приблизился снова, даже головы не повернул, так что пришлось обойти его по кругу. А когда я все же сумел заглянуть ему в лицо, то понял, что помогать здесь некому — в глазах молодого мужчины плескалось безумие. Причем всеобъемлющее, многолетнее и настолько прочно поразившее его разум, что нечего было и пытаться его излечить.
Когда и почему он попал во Тьму, вряд ли я когда-нибудь узнаю. Но, судя по всему, он уже давно находился на границе миров, не понимая даже, когда качается в ту или иную сторону. Пока я его рассматривал, он три раза умудрился перейти в реальный мир и обратно, не заметив этого. И все это время безостановочно то плакал, то кричал одно-единственное: «Не убивай!»