— Ты хочешь сказать, Мертон, что можешь войти в запертую комнату — действительно запертую — и исчезнуть? — недоверчиво переспросил Джулиан Арбор.
— Потайная дверь! — немедленно воскликнул Билли.
— Там нет никаких потайных дверей. Я имею в виду, что смогу войти в голый каменный мешок здесь в замке, вы запрёте двери и окна, а я оттуда испарюсь. Вот так.
— Чушь! — повторил Билли.
— Знаешь, — сказал Мертон, — если хочешь знать моё мнение, мнение хозяина этого дома, то, что ты говоришь, — грубость.
— А если хочешь моё, — парировал Билли, — ты несёшь чепуху.
Мертон был в гневе; его лицо вспыхнуло огнём:
— Ладно. Оставим вопрос о твоём отвратительном поведении на потом. А сейчас, Гаррик, поспоришь со мной на тысячу фунтов, что я это не сделаю?
— Боже мой! — вскричал Джулиан Арбор. — Не будь глупцом! — Он кинул Билли предупредительный взгляд. — Несомненно, ты не станешь — Мертон, я отказываюсь позволить…
— А тебе какое дело? — вопросил Билли, тоже доведённый до кипения. — Не суй нос в мои дела, сэ-эр! Мертон, я с удовольствием дам тебе возможность выставить себя болваном. Я принимаю пари.
— Если Мертон позволит мне, я тоже его принимаю, — вмешался лорд Брэндон.
Мертон усмехнулся.
— Ещё желающие, господа? — сказал он будничным тоном.
Сэр Джон замолчал. Бенколен сел и уставился на него. Англичанин же, закурив новую сигару, продолжил.
— Ну, дело было неслыханное, но оно было-таки сделано. Только один мистер Джулиан Арбор не пожелал присутствовать на мероприятии. Он сказал, что намерен успеть на вечерний поезд до Лондона, засим и удалившись с пугающей внезапностью.
— До Лондона? — переспросил Бенколен. — Лондона? Извини, продолжай, — скорее выкрикнул он, чем произнёс.
Сэр Джон улыбнулся.
— Я был удивлён, должен признаться, но мои мысли занимало другое. Мертон обставил происходившее с театральными изяществом. Нам пришлось всё рассказать дамам, которые заподозрили какой-то розыгрыш, но настояли на том, чтобы сопровождать нас. Мы шли через громадные пустующие залы, нервы были на пределе; только Мадлен откровенно наслаждалась. Кто-то пытался завести разговор, но он угас в этих стенах: страшно было слушать, как эхо меняло голоса.
Мертон повёл нас наверх. Мы шли торжественным отрядом, со свечами в вытянутых руках. Замок был слишком велик для нас, а луна слишком далека — она следовала за нами из комнаты в комнату, заглядывая через окна. Один раз Мертон остановился возле окна и стал тёмным силуэтом на фоне луны; его лицо внезапно выскочило из темноты, когда он раскурил сигарету от свечи, и скрылось опять. Силуэт подрагивал, будто человек танцует.