— Мне кажется это беспечным, — заметила Сараид.
— Если ты влюблен, по-настоящему влюблен, магия Айслинга не имеет над тобой силы, — напомнил Гален.
— Принцесса уже рассказала нам старые бабушкины сказки об истинной любви, способной защитить от него, — ответила Сараид.
— Мередит сказала, что она, Сараид и ты будете в безопасности, — проговорила Догмаэла. Она быстро вытерла рукой свое лицо и повернулась к нам с холодным, пустым выражением, хотя так же, как и Сараид, предусмотрительно не глядела на зону тренировки.
Гален притянул меня в свои объятья, ухмыльнувшись шире.
— Значит мы трое в такой же безопасности, как и дома, а вот Догмаэла, возможно, захочет куда-нибудь уйти.
Она кинувла.
— Я хочу, с позволения Мередит. Даже по старым бабушкиным сказкам меня ничто не спасет от его Пугающей Красоты.
Когда-то Айслинга называли Пугающе Красивым, правда по-гаэльски, но поскольку я не знала точно, из какой местности Айслинг, то и его гаэльское имя мне было неизвестно. Диалекты гаэльского языка очень похожи на диалекты романских языков: порой они очень сильно друг от друга отличаются.
— Можешь идти, Догмаэла, думаю, я в достаточной безопасности.
Я понимала, что улыбалась своей версией глупой, влюбленной улыбки.
Она стрельнула взглядом в Галена, затем в меня и наконец посмотрела на Сараид.
— Уверена, что хочешь остаться?
Сараид покачала головой.
— Нет, не уверена, я… — она взглянула на меня, а затем снова повернулась к своей коллеге. Выражение на ее лице было почти болезненным.
— Иди, Сараид, — сказала я. — Иди, если тебе неуютно находиться рядом с Айслингом.
— Все в порядке, — заверил Гален со ставшим серьезным, даже встревоженным лицом.
— Я просто не хочу, чтобы вы решили, будто я ставлю свою безопасность превыше безопасности принцессы. Я за нее жизнь отдам.
— Я верю в это, Сараид, — ответил Гален. — Мы оба верим, но сейчас вопрос не касается жизни и смерти.
— Я вас отпускаю, Сараид, Догмаэла, а теперь идите с моего благословения, — сказала я.
— И с моего, если это важно, — добавил Гален.
— Важно, — заверила Догмаэла с немного горькой улыбкой.
Они с Сараид снова переглянулись, а затем поклонились, прижав руки к груди над сердцем, развернулись и ушли.
— Ты не знаешь, почему они делают так, касаются ладонями сердца? — спросила я.
— Это была идея Кела, демонстрация, что они принадлежат ему не только телом, но и сердцем.
Я взглянула на него, должно быть, с тем же ужасом в глазах, какой чувствовала внутри.
Он крепче прижал меня к своему телу, и я прильнула щекой к теплу его груди, обхватив руками его за пояс, крепко обнимая.