— Попросили меня подумать, прежде чем дать ответ.
— Если ты хочешь править, Айслинг, то вперед, — сказала я.
Он казался пораженным.
— Мерри! — окликнул Дойл.
Я погладила золотые и теплые волосы у меня на коленях.
— Нет, Дойл, ты видел, как воспринимают меня некоторые из Благой знати. Они приходят сюда в надежде, что я помогу им завести ребенка, и все равно многие из них относятся ко мне как к какой-то дворняге. Люди могут последовать за тобой лишь по трем причинам: из любви, страха или преданности. Никто в Благом дворе не любит и не боится меня, и я не уверена, преданы ли они хоть чему-нибудь или кому-нибудь, кроме своего собственного стремления к власти.
— Лорд Хью и его дама хотят ребенка, — сказал Дойл.
— А еще он хочет приблизиться к престолу, и если посадит меня на трон, то у него получится, — ответила я.
— При дворе Благих нас с Мерри никогда радушно не принимали, — проговорил Гален.
— Вы оба серьезно считаете, что Мерри должна просто отказаться от золотого трона? — спросил Дойл, переводя взгляд с меня на Галена.
Мы оба кивнули.
— Как бы там ни было, Дойл, Благой ситхен признал Айслинга, когда Благие впервые пришли в эту страну. Таранис изгнал его, потому что его собственный ситхен пожелал другого короля. Ситхен уже выбрал Айслинга королем, пусть будет так.
— Что если ситхен изменил свое мнение после двух сотен лет? — спросил Айслинг.
— Тогда тебе будут рады здесь, в западных землях, — ответила я.
— Мы ничего не забыли? — поинтересовался Гален.
— Ты о чем? — спросила я.
— Король должен умереть, чтобы Айслинг занял этот трон.
— Я не возражаю, — сказала я.
— И я, — согласился он.
— И я, — присоединился Дойл.
— Если я соглашусь, это будет похоже не сговор, — проговорил Айслинг.
— Я хочу его смерти с тех пор, как он похитил Мерри, — сказал Гален.
— О да, — отозвался Дойл.
— За то, что он обидел Мерри, я тоже буду рад его уничтожить, — сказал Айслинг.
— Если ситхен по-прежнему желает видеть тебя своим королем, тогда будь королем Благих, Айслинг. Ситхены допускают наследственное монархическое правление, но каждый монарший род начинался с выбранного короля. Я уверена, что когда мы прекратили позволять земле выбирать своего правителя, тогда-то и началось наше падение как народа.
— Когда ирландцы перестали позволять великому камню выбирать своих королей, тогда и начался их крах, — рассказал Дойл.
Я погладила его по руке, зная, что среди ирландцев были и его люди, и он до сих пор переживал то, как сильно они пострадали от рук англичан, хотя за последние годы я единственная, кто узнал о его отношении к этому. У Дойла были свои тайны, не от меня, но от большинства при дворе. Он был капитаном стражи, Мраком королевы, ее левой рукой, ее ассасином, и все это не давало ему почувствовать себя или быть на самом деле настоящим. Дойл по-своему был так же одинок, как и Айслинг.