Но сегодня в отделении тихо и тепло, а малыши не так больны, как детишки из расположенного по соседству отделения интенсивной терапии. В данный момент в отделении нет ни одной мамаши, что довольно необычно. Медсестры делают все возможное, чтобы мать и ее ребенок оставались одним целым. В частных больницах дела обстоят иначе. В родильных отделениях некоторых частных клиник ребенка забирают у матери вскоре после родов, и хорошо обученный чужой человек ухаживает за ним в отделении для новорожденных. Хорошо обученный – но все же чужой. В нашей больнице на шкафчиках в раздевалке для персонала висит открытка с надписью: «Покажите мне ребенка, которому не исполнилось семи лет, и я покажу вам, какой из него вырастет человек». А одна из медсестер подписала чуть ниже: «Покажите мне ребенка и его мать через двенадцать часов после родов, и я покажу вам, какой из него вырастет человек».
Мать Дэвида, Мэнди, – работник секс-индустрии из лондонского района Ламбет. У нее уже девять детей, и всех у нее отобрали. Дэвид – самый тихий ребенок во всем ОСУН. Он почти не шевелится. Мне и раньше доводилось ухаживать за детьми, которые рождаются у страдающих наркозависимостью матерей, у них зачастую дергаются конечности или случаются припадки. Но Дэвид довольно сильно отличается от них по возрасту. На нем вязаная голубая шапочка, и он подключен к аппарату под названием СИПАП, который поставляет воздух в две малюсенькие трубочки, вставленные в его ноздри. На нем крохотный подгузник – меньше уже не производят, и все же он в нем тонет, а по бокам треугольником торчат две похожие на прутики ножки. Его кожа напоминает кожу старика – дряблая, морщинистая и свисает с костей, словно плохо подогнанный костюм. У него большие ступни и длинные пальцы на руках – мы стараемся обращать внимание родителей на подобные вещи в попытке нормализовать ситуацию, отвести взгляд Мэнди от медицинских приборов, к которым подключен ее сын. «Посмотрите на его пальчики – это руки будущего пианиста».
У Дэвида довольно красивое лицо, несмотря на то что оно наполовину скрыто введенными в нос трубками и назогастральным зондом, который вставлен в ноздрю, проведен за ухом и прикреплен к щеке с помощью лейкопластыря. У него большие, широко открытые глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами. Горькая правда заключается в том, что самые красивые дети всегда оказываются самыми больными, или же у них наименьшие шансы выжить. К несчастью, это так. Сегодня на глазах у Дэвида маска, почти как та, что я надеваю по утрам, когда сплю, если в окно ярко светит солнце. У него желтуха, и белки глаз (склера) приобрели желтоватый оттенок. Такое случается нередко: у 85 % младенцев, родившихся раньше срока, проявляется клинически выраженная желтуха. В таком случае ребенку необходима фототерапия и регулярные анализы крови, чтобы контролировать состояние печени. В «Хуан-ди Нэй Цзин», древнем трактате, который вот уже более двух тысячелетий является основой китайской медицины, печень сравнивается с генералом армии. В китайской медицине считается, что именно в печени находится «хунь» – эфирная или небесная душа человека. У нас на западе желтуху принято лечить солнцем. Если не считать маску и подгузник, Дэвид совсем голенький. Он лежит под лампой солнечного света – маленький загорающий человечек. Горящая над ним флуоресцентная лампа разливает вокруг стробирующий свет, похожий на огни ночного клуба. Под действием света происходит окисление билирубина (вещества, которое выделяется в ходе распада красных кровяных телец), и он легко растворяется в воде. Благодаря этому печени ребенка проще расщеплять и выводить большие количества билирубина, которые содержатся в крови и вызывают желтуху. Похоже, Дэвиду довольно комфортно: он лежит под светом неоновой лампы, словно рука в лампе для сушки шеллака в маникюрном салоне.