Это все равно что ремесленникам средних веков показать телевизор и попросить сделать такой же. Они, может быть, корпус осилят, смастерят красивую коробку из полированного дерева. И все!
Так и у нас. Между укладом пришельцев и нашим лежал разрыв, который можно было заполнить, лишь освоив десятки новых технологий, о которых никто даже понятия не имел.
Вон, на том же портале можно было включить режим, при котором сам проход перекрывался этакой стеклянной стенкой – прозрачную, ее можно было пощупать, а вот пробить – никак. Только это было не стекло, и вообще не материя, а модифицированное пространство.
Какие принципы нужно было знать, какие науки изучить, чтобы раскатать пространство в лист?
Вот в таких раздраенных чувствах я и покинул Совет.
Отец к тому времени уже, наверное, выходил к западному побережью – он звал меня, заманивал, да так и ушел один со своим караваном. Пусть ему и всем его товарищам повезет, а я уйти не мог.
Почему я так хорошо помню день заседания Совета? Просто тогда произошло самое невероятное событие в моей жизни.
Я стал посвященным.
Многие до меня пытались пройти посвящение, и цверги никому не отказывали, пропускали в святилище, разрешали укладываться на странное ложе, продавленное по форме человека, вернее, гуманоида. Но ничего не происходило.
«Кандидаты в посвященные» лежали-лежали, ждали-ждали чего-то, хлопали-хлопали глазами, а потом поднимались и уходили, костеря (про себя) «больно разборчивых» мангиан. А друзей и знакомых уверяли, что древняя аппаратура давно сгнила…
В тот самый день я покинул Ново-Сталинку, пробираясь задами да гаражами. Я с детства знал все ходы и выходы, поэтому скрыться от патрулей мог легко.
Направлялся я на запад, желая предупредить старого Текуи. Цверги давно очистили туннель от следов присутствия упырей и жили там всем родом. Вот только слухи о святилище достигли ушей деятелей из Института внеземных культур, которым рулил один из четверки олигархов. И я опасался, что они нагрянут к цвергам за артефактами. Этого нельзя было допустить.
Поругание святилища – чем не повод к войне? А совкам биться на два фронта не с руки. Ведь для цвергов врагом станет хомо, хомо вообще, а не конкретные оккупанты. А попасть под раздачу, под отравленные шипы мне бы не хотелось. Да и святилища было жалко. Нечего там делать «проклятым империалистам»!
Самое, пожалуй, неприятное в этом заключалось в следующем – одним из завлабов ИВК стала Наталья Тимофеева, моя бывшая.
Воспользовавшись старым отцовским мотоциклом, к вечеру я добрался до гор. И поднялся по вполне приличной дороге до широкого уступа, куда выходили массивные ворота, запиравшие треугольный проем. Воротина была толщиной в два метра, но так хорошо сбалансирована, что ее легко было закатить одному человеку или цвергу.