Я сел напротив. Жвалов насупился и молча смотрел на меня. Может быть, ждал, что я сразу сознаюсь в измене Родине и шпионаже.
– Товарищ Жвалов, это капитан Адамов, руководитель оперативной группы, работающей по «вежливым людям», – представил меня полковник.
– Не очень много пока наработал, – отрубил Жвалов, мгновенно определив и дальнейший характер общения, и уровень моей заинтересованности в сотрудничестве. – Подполковник Жвалов, первое главное управление Комитета государственной безопасности, управление «К».
– Чем могу быть полезен контрразведке, товарищ подполковник? – поинтересовался я.
– Полезен – это слишком громкое слово в данном случае.
Он дал мне пару секунд, чтобы осознать сказанное и продолжил.
– По делу о смерти Рубинчика будешь докладывать мне лично. Все материалы от второго отдела, протоколы, экспертизы я уже запросил. Все, что будет появляться нового – вот сюда, – он постучал толстым пальцем по папке. – В случае появления любой информации – звонить немедленно.
– Насколько мне известно, – осторожно возразил я, – никакого дела о смерти еще нет. Причина не установлена. Да и потом, для меня Рубинчик потерпевший в эпизоде разбойного нападения, так что…
– Не умничай, капитан, – перебил Жвалов. – Тебе не к лицу. Еще раз: незамедлительно докладывать обо всем, что ты или твои друзья нароете в отношении этого спекулянта, неважно, по факту смерти или в рамках расследования разбоя. Ясно тебе?
– Предположим, это понятно…
– Приятно удивлен.
– Предположим, это понятно, – невозмутимо продолжил я. – Означает ли это, что я больше не должен рапортовать о ходе расследования майору Пегову?
– Адамов, не прикидывайся дурнее, чем есть! – повысил голос Жвалов. – Пегову – пегово, полковнику, – он кивнул на Макарова, – то, в чем ты перед ним должен отчитываться. Меня интересует только Рубинчик и все, что с ним связано. Доступно изложил?
Я посмотрел на Ивана Юрьевича. Тот кивнул и с тоской посмотрел в угол, откуда высовывались кромки портретов почивших генсеков.
– Так точно, предельно доступно.
– Вот и молодец. Может, в майоры выйдешь. К пенсии.
Жвалов встал, проигнорировал протянутую было руку приподнявшегося со стула Макарова и зашагал к дверям.
– Да, – он обернулся. – И побрейся, Адамов. А то выглядишь, как…
Метафора не находилась, поэтому Жвалов только обвел свирепым взором кабинет, рыкнул что-то и вышел.
– Это оперативное прикрытие! – крикнул я ему вслед, но дверь уже с треском захлопнулась.
Я подождал, пока уляжется пыль, и вопросительно посмотрел на Макарова. Полковник закряхтел, ослабил узел галстука и страдальчески посмотрел на меня.