Соображать было трудно и не хотелось, но упоминание невесты Антонины решило дело.
– Предположим. Что вам нужно?
– Вы дважды подавали заявление на поступление в Высшую школу КГБ, в 1981 и в 1982 годах, оба заявления были отклонены. А потом подавать больше не стали. Что такое? Потеряли надежду или прониклись корпоративной милицейской солидарностью?
– Поумнел.
– Это хорошо. Нам восторженные романтики не нужны. А подавали зачем?
– Хотел заниматься настоящим делом.
– И такая возможность вам представляется прямо сейчас. Насколько я знаю, вот это, – он показал на лежащую между нами бумагу, – Вы составили еще до того, как посетили секретаршу трагически погибшего товарища Трусана. Надо сказать, что получилось у вас поинтереснее, чем у меня. Вот, сравните.
Он снова полез в карман и выудил еще один листок. На нем, очевидно, тоже были изображены «артистка» и «американец», но женщина больше походила на азиатку, а мужчина – на сурового прораба со стройки.
– Грубовато, не находите? Предлагаю начать с разговора о том, какие обстоятельства послужили к составлению вашего варианта портретов этих примечательных граждан.
Я отставил в сторону кружку. Нужно было собраться с мыслями, но местный пивной коктейль этому никак не способствовал. Кем бы ни был мой визави, момент он выбрал прекрасно. Я подумал немного и сделал вынужденный ход, чтобы выиграть время.
– Как вас зовут?
Он чуть улыбнулся.
– Можете называть меня Кардинал.
– Не повезло с именем.
– Считайте, что это оперативный псевдоним.
– Вот что я вам скажу, товарищ Кардинал: не считая моего непосредственного руководства, за последнюю неделю вы третий, кто обращается ко мне с просьбами информировать о ходе и деталях расследования обстоятельств смерти Бори Рубинчика.
– Но я вас и не спрашивал про Рубинчика, – заметил Кардинал. – Это в его квартире видели этих двоих?
Я мысленно проклял и «Шмель», и гнусное пиво, и себя самого.
– Не совсем и не только, – уклончиво ответил я. Блеф был жалким, но ничего другого не оставалось.
– Вы сказали, что я третий. Положим, первый – это Жвалов, а кто второй?
– Толя Пекарев, знаете такого? Рубинчик распоряжался финансами его группы.
– А, ну это пожалуйста, – махнул рукой Кардинал. – Ну так как, расскажете про «не совсем и не только»?
– Мне хотелось бы объяснений.
– Справедливо. Видите, я пришел с открытым забралом, – он приподнял руки, показывая ладони. – Я расскажу вам, что могу, хотя, честно признаюсь, в этом деле и для меня много неясного. Но слушайте.
Примерно полтора года назад в НИИ связи ВМФ началась работа над проектом особой важности и совершенной секретности. Понятно, что в военном научно-исследовательском институте мало найдется тем, предназначенных для широкой публики, но в данном случае уровень секретности изначально был высоким и со временем только усиливался: если на начальном этапе к оценке предварительного теоретического обоснования еще привлекали экспертов из числа самых авторитетных ученых, то в последний год доступ к материалам имели только члены специальной комиссии Министерства обороны, числом не более десяти. Как вы понимаете, мне суть проекта известна только в очень общих чертах и по понятным причинам я не буду о ней распространяться. Достаточно сказать: значение этих изысканий таково, что работа курировалась на самом высоком уровне руководства военного ведомства, а успех мог бы привести к настолько решительному превосходству над потенциальным противником, что повлиял бы, ни много ни мало, на геополитическую карту мира.