Однако в этих обстоятельствах Эдуард был не готов действовать до наступления поздней осени, но к тому времени произошел перелом, поскольку ситуация во Франции сложилась для него гораздо менее благоприятно, чем весной и летом предыдущего года. Власть дофина упрочилась, и ему удалось достичь соглашения с Карлом Наваррским. Боевое обеспечение Эдуарда было очень плохим, а Реймс приготовился обороняться. Около месяца спустя английский король был вынужден снять осаду с этого крупного укрепленного города и отвести войска в Бургундию, а затем повернуть на Париж, штурмовать который он так и не отважился. Когда французы увидели, что Эдуард отступает, они начали переговоры, и 8 мая 1360 г. в Бретиньи, крошечной деревушке, расположенной в нескольких милях к юго-востоку от Шартра, был заключен мирный договор.
Для историков, полагающих, что войной Эдуард собирался добиться всего лишь независимости Аквитании от Франции, в этом договоре запечатлен момент его триумфа; для тех, кто считает, что Эдуард жаждал обрести французскую корону, он означает поражение английского государя. Ведь по условиям договора, заключенного в Бретиньи, Эдуард получал на правах полного суверенитета больше трети территории Франции (см. карту IIб), однако его притязания на французскую корону были отвергнуты, равно как и требование отказаться от суверенитета над Нормандией, Туренью, Анжу, Мэном, Бретанью и Фландрией, где войска союзников Эдуарда его именем занимали города, замки и крепости. Однако договор еще предстояло ратифицировать. Когда это произошло следующей осенью в Кале (24 октября 1360 г.), пункты, касающиеся отказа французов от прав верховной власти и высшей судебной компетенции (ressort, права выносить судебные решения, которые не могут быть опротестованы в другом верховном суде) на территориях, закрепленных за Эдуардом, были изъяты из договора и составили отдельную статью, предусматривавшую их исполнение в более поздний срок, после передачи англичанам некоторых особых территорий; однако французы так никогда и не выполнили это условие.
Однажды уже высказывалось предположение о том, что внесенные изменения были результатом ловкого политического хода со стороны французских участников переговоров, хотя единственный довод, выдвинутый в пользу такой трактовки событий, состоял в том, что впоследствии они обернулись на пользу королю Франции. Однако не так давно было убедительным образом продемонстрировано, что, если передача территорий не могла быть произведена в установленный период времени, из этого с неизбежностью следовало, что отказ французов от указанных прав должен был производиться отдельно от заключения договора. С другой стороны, если принять к сведению то, как торопился Эдуард завершить дела в Кале, а также обратить внимание на его действия в последующие годы, представляется вполне очевидным, что его собственная политика заключалась именно в том, чтобы как можно скорее закрепить отошедшие к нему территории после отказа от них французского короля или даже без него. Если такова была его собственная политика, то была ли она продиктована желанием в действительности вступить во владение территориями, закрепленными за ним договором, или же тем, что, в конечном итоге, он не мог отказаться от своих притязаний на трон? Действительно ли он искренне боялся, что в том случае, если он откажется от короны, французы будут бесконечно откладывать передачу оставшихся территорий, или же дело было в том, что договор, заключенный в Бретиньи не дал ему того, что он хотел? Источники не дают нам ясного ответа, равно как и документация мирных переговоров в Авиньоне в 1344 и 1354 гг., не проясняя, почему соглашение не было достигнуто и кто несет ответственность за провал переговоров. В итоге нам остается только догадываться о том, каковы были цели и мотивы, обусловливавшие поступки короля.