И в какой-то момент Дариэн провел успешную атаку, выбив оружие из рук врага и тут же занеся меч для последнего удара. Рамон упал на спину, не удержавшись равновесия, расширившимися глазами наблюдая приближение собственной смерти.
— Нет! — выкрикнула Эленика, вскочив на ноги и прижав ладони к щекам. — Нет, прошу вас!
Она протянула руку к повелителю темных, который от неожиданности замер на месте, так и не опустив меч.
— О чем вы меня простите? — ледяным голосом спросил Дариэн, прожигая девушку глазами.
— Не убивайте его, пожалуйста, — взмолилась княгиня, не в силах смотреть, как умрет ее друг.
— Мы связаны магическим договором, миледи, вы же помните? — приподнял бровь он.
Но на его лице вдруг появилось спокойное и чрезвычайно удовлетворенное выражение.
— Да… но ведь он уже проиграл, — промямлила девушка, вспоминая, что она читала о магических законах Хаоса и Порядка. — В его руках нет меча, значит победа засчитана вам.
На лице Дариэна проскочила тень улыбки. На долю секунды. Но девушка уже успела почувствовать себя бабочкой, прилипшей к паутине паука.
— Даже, если я оставлю его в живых, договор дуэли высосет из него жизнь. Как у проигравшего, — прохладно ответил князь. — Вы плохо знакомы с магическими правилами, миледи.
Девушка стиснула зубы, бросив испуганный взгляд на друга.
— Прошу вас, леди Эленика, — слабо проговорил он. — Не беспокойтесь обо мне. Моя жизнь — пустяк. И не стоит вашей гордости.
Краска покинула его лицо, губы сделались синими. Дариэн был прав — его силы стремительно утекали, несмотря на полное отсутствие ран.
Князь Хаоса усмехнулся.
— Какое благородство, — бросил он пренебрежительно, отворачиваясь от поверженного врага и его княгини.
— Постойте, — не унималась девушка, вспоминая единственный магический трактат, который был в отцовской библиотеке. — Но вы ведь можете простить его, как уже проигравшего? Дуэль ведь завершена! И связь разрушится!
— С какой стати мне прощать того, кто чуть не убил меня? — не понял князь, резко разворачиваясь.
Эленика замялась. Особенно тяжело было говорить это все при нескольких десятках свидетелей, слушающих с немым напряжением.
Что они сейчас думают?
Ее собственные собратья наверняка поддерживают ее. По крайней мере большинство. Смерть Рамона для всех стала бы большим горем.
А вот темные не иначе, как втихую смеются над её унижением перед их повелителем. Перед их общим с ней повелителем…
Но ничего, главное — сохранить жизнь другу.
— Пожалуйста, — проговорила она, опуская глаза. — Проявите милосердие, если это в ваших силах. Я буду вашей должницей.