Где там-то? Может уточнит?
— Тебе не нравится?
— Нравится, но это как-то совсем неприлично. И я голая. А ты в штанах. И сверху так сильно прижимаешься…- девушка замолкает и стонет, а потом продолжает очень неуверенно. — Я думаю, нам пора прекратить.
— Тебя смущает, что ты раздета, а не до конца? Это нечестно, верно. Я сейчас разденусь.
— Нет. Не-ет… — Шорох. — Ой, а почему у тебя это между ног торчит? Он такой страшный и большой.
— Страшный? Большой? — мужчина довольно хмыкнул. — Да, пожалуй, есть такое. Но не бойся. Потрогай, он очень нежный на ощупь, и уже очень тебя любит.
— Потрогать? Я не знаю…
— Давай свою ладошку. Он будет очень рад.
— Ох, и правда! Какой гладкий, нежный-нежный! А если сжать, то твердый.
Очень захотелось выглянуть и узнать, кто же такой нежный но твердый. Но держусь. Нельзя. Меня может выдать любой случайный скрип.
— Поцелуй его.
— Я не знаю… не хочу. Это странно. Я, наверное, пойду.
О, в деве проснулась разумная осторожность. Похоже, этот “нежный и твердый” ее напугал.
— Пожалуйста, не уходи. Не бойся. Я попросил тебя… потому что мне это было бы очень приятно. Это для тебя совершенно безопасно. А я был бы очень рад. Кстати, ты ведь знаешь, что мой отец разводит лошадей ассинской породы. Завтра у твоего порога будет молодая ассинская кобылка. От неизвестного поклонника.
На несколько секунд комната погрузилась в молчание.
— Белая, — вдруг произнесла девушка.
— Белая?
— Белая кобыла.
— Хорошо, конечно.
— А… как целовать?
Дальнейшие инструкции я не слушала. Не хочу все это знать.
Вскоре в комнате стало почти тихо. Лишь едва слышимые мужские стоны до меня доносятся и опять что-то вроде причмокивания. Вот ведь попала я. Поскорее бы все кончилось и я оказалась дома.
— Да, да, попробуй взять его глубже, — говорит мужчина.
В ответ раздается лишь недовольное мычание.
— Быстрее, ну же!
Мычание.
Прям как лошадь подгоняет. Или скорее корову, с учетом мычания.
— Достаточно. Неплохо для первого раза. У тебя, похоже талант. Ложись на спину, — в мужском голосе прорезались нетерпеливые властные нотки. Кажется, он понял, что за обещание белой кобылки он может не уговаривать, а требовать.
Тихие шорохи. Нежные девичьи стоны.
— Какая же ты сладкая.
— Твои пальцы… они опять там.
— Да. Ты выгибаешься. Я вижу, знаю, что тебе сейчас очень хорошо.
Молчание. Но недолго.
— Ой. Ты гладишь меня там… им.
— Он тоже хочет тебя потрогать, а там больше всего. Там ты горячая, влажная, там ему будет очень уютно.
— Но… я ведь невинна. А это, наверное, то самое…
— Нет, что ты. Он просто трется об тебя.
— Ну… ладно. М-м-м… — девушка вновь и вновь и тихо стонет, но потом вновь напряженно произносит. — Он глубже заходит.