Девушка поплескалась у мелководья. Уселась мокрая на берег, подвернув змеиный хвост и стала грустно смотреть на воду.
Светила яркая луна и тело юхи заманчиво блестело. Я без всякой задней мысли поднялся и осторожно прошёл между нитей, ближе. Змейка безмерно красива, но изменять Альтемиде не стану. Арахна продолжала спать.
— Можно присесть?
Юха кивнула.
Сел рядом и тоже стал смотреть на реку. Змейка выглядела грустно, ей сейчас не помешает поддержка, а одиночество лишь повредит.
— Ты так добр лиш-шь потому, что я крас-сивая! — внезапно выпалила тихим шипящим голосом, глядя с презрением. Злилась, но почему?
— Это не так — мягко сказал, но она не поверила.
— Вы мужчины все одинаковые, лишь об одном думаете! Стоит увидеть женс-скую грудь и смазливую мордашку — тут же пус-скаете слюни! Тебе нравится верх, но змеиная часть кажется омерзительной и боишьс-ся! — заявила юха, гневно раздувая ноздри и смотря с возрастающей злостью.
Похоже — она пыталась в этом убедить саму себя.
Не сказать бы, что она полностью неправа, особенно насчёт своих достоинств, однако страх или отвращение — не испытывал.
— Считаешь — помог только из-за красоты? Оттого мыл тебя, лечил, вытирал полотенцем, кормил и грел в постели? — под конец я кричал, сам незаметно распалившись.
Но у юхи уже имелось своё мнение, она упряма, и переубедить её оказалось невозможно.
— А такой нравлюсь тебе милый? — спросила с издёвкой, встав во весь рост. Я тоже вскочил. Она доставала до подбородка.
Девушка неуловимо изменилась. Черты лица стали острее, оскаленные зубы удлинились.
Волосы стали извиваться в лунном свете. Косички ожили, их концы превратились в маленькие змеиные головы, которые то и дело щёлкали беззубыми ротиками и шипели.
Юха подняла руки, словно в балете и повернулась вокруг оси. Спина покрылась блестящей чешуёй, а дырки под мышками стали кошмарно глубокими. Она повернулась, с горечью на губах ожидая моей реакции.
Шагнув к полузмее — медленно протянул руку и стал гладить её притихшие волосы, улыбаясь.
Змейка застыла, словно не веря — подалась ближе. Я обнял, принялся гладить по спине.
Девица вздрогнула всем телом и зарыдала, судорожно вцепившись в меня и сотрясаясь. Мы продолжали стоять под луной на берегу и юха постепенно успокоилась. Видно полузмее немало горя хлебнуть пришлось, как и арахну — боялись и обижали.
— Ты замечательная, не слушай всяких уродов! Мне нравишься такой, какая и есть — шепнул ей на ушко.
Юха посмотрела сияющими глазами. Только ещё одной влюблённой не хватало!
— Пойдем спать! — поспешно предложил, пока ничего не случилось.