— Александр, отчего вы так приуныли? Вам нездоровиться?
— Алексей Ираклиевич, это все ужасно. Я никогда в своей жизни не видел ничего более вульгарного и безвкусного. Просто какая-то варварская вычурность. Да, это наше наследие, но мне от него тошно. Посмотрите на это огромное, кривое блюдо с четырьмя булыжниками, которые на него прикреплены. Или вот эта сабля — драгоценные камни так выступают на рукояти, что ее даже в руку взять сложно, не то, чтобы рубить. А как вам эта золотая инкрустация? Кто додумался ее делать на том самом месте клинка, что надобно точить? Я понимаю, что все это стоит огромных денег, но… это совершенно лишено гармонии, изящества и… естественности. У меня такое чувство, что эти подарки ценны скорее своим материалом, чем красотой и эстетизмом. Какой-то парад драгоценных уродцев.
— Таковы были традиции. Царское достоинство требовало ценных подарков.
— Замечательно. Осталось только сделать ночные горшки из золота, украсив их огромные аметистами или бирюзой, чтобы случайно не уронить царского достоинства. Ах да — горшки должны быть непременно на колесиках, чтобы их можно было вылепить крупнее и массивнее.
— Вы зря злорадствуете.
— Отчего же? Возможно, я еще слишком молод, но мне кажется, что царское достоинство не в дорогих подарках, а в делах. Вспомните, каким был по описаниям Петр Алексеевич? Наверное, самый великий представитель моей фамилии. Разве он бегал за всем этим? — Саша обвел рукой вокруг себя. — Он, нисколько не стесняясь, простой одежду и незамысловатого обихода, делал то, что он должен был делать для укрепления и процветания государства нашего. И ни грубые бахилы, ни обычная, деревянная трубка не могли уронить его царского достоинства. Да что это за фраза то такая? Как его вообще можно уронить? Царское достоинство что, такое зыбкое и шаткое, что любая мелочь в состоянии его обрушить?
— Хм… ваше императорское высочество, давайте оставим разговор о царском достоинстве на потом и продолжим осмотр. Я не готов обсуждать с вами этот вопрос, он вне моей компетенции.
— Хорошо. Вы правы. Мы отвлеклись от дела, ради которого сюда пришли.
Лишь к вечеру, загоняв сотрудников оружейной палаты до седьмого пота, Александр остановил свой взгляд на небольшой серебряной брошке, выполненной в виде аккуратного бутона розы в корзинке из листьев с десятком крохотных бриллиантов, изображающих капельки росы. Тонкая чеканка конца восемнадцатого века. Никакой вычурности, никаких больших драгоценных камней и брусков золота. Как раз то, что было нужно. Хотя Алексей Ираклиевич только плечами пожал — вкусы великого князя он не разделял. Первого октября 1857 года добротно упакованная бандероль с письмом, дагеротипом Александра Александровича в парадном мундире кадетского корпуса и та самая брошка, которую Саша отчистил зубным порошком и мягкой ветошью.