В театре ей не дали роль в «Пани Марьянке – матери полка» Йозефа Каэтана Тыла и даже в «Начинаем жить» по книге русского воспитателя Макаренко. Пепа репетирует этого Макаренко, и ему совсем не нравится, он хотел бы быть дома. А Каченка дома и была бы рада репетировать что угодно. Так что все недовольны и постоянно что-то обсуждают.
Хорошо, что теперь у Каченки много времени и мы можем вместе гулять и разговаривать. Мы ходим на Святую Гору, за грибами, а еще ходили запускать воздушного змея – все самое приятное, что раньше особо не получалось. Но я не могу развеселить Каченку. Она боится, что ей придется уйти из театра и у нас не будет денег. С этим я никак не могу помочь.
А если убить Кроупову или Вытлачила? Я пока не знаю как, но уже начинаю об этом думать. Каченке я ничего не рассказываю, потому что она, наверное, не согласится. Она говорит, что достаточно, если я буду хорошо учиться, что это ей самая большая помощь. Но мне кажется, что это ужасная глупость. Я все время хорошо учусь, и это еще ни разу никому ни в чем не помогло, даже мне.
Убийство гораздо лучше, но как его устроить? Мы с классом все время ходим на разные фильмы о войне, и там все время стреляют из пулемета и бросают гранаты, так что в конце все умирают. Но это мне как раз не очень нравится, и пулемета у меня тоже нет. Можно, конечно, ударить человека ножом в шею, но это нужно делать вблизи, и у него будет течь кровь, а от этого я могу упасть в обморок, как в тот раз, когда я порезала палец, и тогда меня сразу найдут и посадят в тюрьму. А это Каченку с Пепой не порадует, да и меня тоже.
Зато в тюрьме я могла бы хорошо похудеть. Но все же лучше, если никогда не выяснится, кто убил Кроупову. Я же могу там оставить маленькую записку, на которой заранее напишу «Черный мститель» или что-нибудь похожее и обожгу бумагу над свечкой. Это чтобы директор и все другие испугались и сразу бы прекратили заговор. А в остальном – никаких следов.
Но лучше всего, наверное, если бы Кроупова ни с того ни с сего заболела какой-нибудь ужасной болезнью и умерла сама по себе. Но она же молодая и здоровая, и я могу заразить ее только ангиной, когда опять заболею. А от этого она, наверное, не умрет. Жалко, что Сецкий в Германии, он бы мне посоветовал. Теперь за мной постоянно ходит Миша Шпанихель, тоже из нашего класса, но он такой очкарик в белых брюках и об убийствах в жизни не слышал, это точно.
Миша меня просто замучил, потому что он меня любит. Я рада, что меня кто-то любит, но мне все это не очень нравится. Каждый день он ждет меня в проходе к нашему двору и не пускает домой. Он нарочно забирает у меня сумку или мешок со сменкой или что-нибудь еще, чтобы я не могла уйти. Мне приходится его прогонять и уговаривать, а потом всегда ждать, пока ему это не надоест. И когда я не иду домой и остаюсь там с ним, то он не разговаривает, а только смотрит. Я всегда спрашиваю его: «Чего ты хочешь, Миша?» А он только говорит: «Хе-хе-хе». Совсем как псих из сумасшедшего дома.