Определившись с целью, выходили на цель и проводили сброс бомб. Для отработки штурманских и летных навыков у нас были тренажеры «Батчлер». Ты сидишь в кабине, где все приборы идентичны приборам ДБ-3Ф, и как будто летишь на высоте 1500 метров. Под тобой прокручивается полотно с изображением рельефа и создается полное впечатление, что ты действительно в воздухе. На таких тренажерах мы занимались полетными задачами. Тренировочные полеты проводились постоянно и хорошо запомнилось, как в феврале мне с инструктором пришлось экстренно садиться на лед Енисея. Наш Р-5 попал в снежный заряд. Все курсанты выполнили по два обязательных парашютных прыжка с ТБ-3.
В Красноярске нас неплохо кормили, а в летные дни даже выдавали «ворошиловский паек» — шоколад, масло, бисквиты.
Курсанты получали также какую-то общевойсковую подготовку?
Находясь «в карантине» мы прошли общий курс «молодого бойца».
В каждом учебном авиаотряде у нас был свой «пехотинец» — заместитель командира по строевой, младший лейтенант Дорофеев. По началу он любил нас «погонять» с песнями на строевой подготовке, «наводил шмон» в курсантской казарме, но однажды наш инструктор, младший лейтенант Темплицкий, уговорил Дорофеева слетать с ним на самолете Р-10. Вот тогда Дорофеев натерпевшись в полете всякого разного (а полет прошел «по полной программе») и понял, какие перегрузки нам приходится выдерживать. После этого полета он прекратил донимать нас по мелочам.
Когда курсанты узнали, что на их летной штурманской карьере, волей начальства, поставлен «жирный крест»?
К началу мая 1942 года наш курс прошел почти 90 % практической, летной и теоретической подготовки. Мы уже готовились к выпуску из авиашколы, когда нас построили и зачитали приказ Сталина о том, что в авиации кадров больше чем самолетов, а в наземных войсках кадров катастрофически не хватает. По этому приказу часть авиашкол расформировали, а некоторые, в том числе и нашу ХВАШСБ, сильно сократили. Словом, «рожденный ползать — летать не может». По этому приказу наш курс был полностью расформирован. Одна группа курсантов была направлена сразу на фронт, стрелками-радистами. Я, в составе группы из 100 человек, был переведен в 1-е Киевское Артиллерийское училище (КАУ), находившееся рядом с нами, в Красноярске.
К слову сказать, к конце войны таких «недоучившихся авиаторов» стали находить в сухопутных частях и отправлять обратно в авиаучилища — продолжать учебу.
Тридцать лет спустя мы, выжившие на войне бывшие курсанты 4-й эскадрильи ХВАШСБ, собрались на встречу.
Как «несостоявшиеся летчики» восприняли такой крутой поворот в судьбе?