— Доброе утро, лейтенант, — приветствовал я, поднимаясь навстречу. — Входите. Выпьете виски?
Для меня самого был неожиданностью спокойный и деловой тон, с каким я произнес эти фразы.
Пододвигая стул и усаживаясь, Леггит пристально и испытующе смотрел на меня. Стул жалобно заскрипел, когда гость удобно расположил в нем свое мускулистое тело.
— Нет, спасибо.
Тогда как радушный хозяин я подтолкнул к нему по столу пачку сигарет. Я почти физически ощущал, как глаза лейтенанта буквально просвечивают меня насквозь, тщательно фиксируя каждое мое движение. Это вдруг рассердило меня.
Почему я должен бояться этого огромного, тупо соображающего копа? Теперь я стоил шестьдесят миллионов долларов. Я был хозяином этого дворца. Мои владения раскиданы по всей стране. А ведь только шестнадцать месяцев назад я зарабатывал меньше этого увальня. Стоило сопоставить эти факты, как становилось ясно, что я умнее сидящего передо мной полицейского и удачливее.
Я следил за тем, как он закуривал. Потом закурил сам.
— Выяснили, из-за чего произошла катастрофа? — спросил я, чтобы наконец прервать затянувшееся молчание.
— Да, лопнула шина переднего колеса.
— Неужели? — Я опустил взгляд на свои руки, чтобы Леггит не увидел блеск торжества в моих глазах.
— Насколько я выяснил, мистер Винтерс, вчера вечером между девятью и десятью часами вы были в своем кабинете.
Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на Леггита.
— Совершенно верно. Я диктовал деловые письма, а потом мы работали с моим брокером, пока не позвонила миссис Хеннеси.
— Вы надиктовывали на магнитофон?
— Да, но я не понимаю, какое это имеет отношение к несчастному случаю, происшедшему с моей женой? Я что-то не понимаю, лейтенант.
Он с каменным лицом неотрывно наблюдал за мной.
— Это не было несчастным случаем.
Сердце замерло, потом вновь бешено заколотилось.
— Не было несчастным случаем? Но ведь…
Лейтенант наклонился вперед и заявил безапелляционно:
— Это было убийство, мистер Винтерс!
Тишину, наступившую после его слов, нарушало лишь равномерное тиканье часов, стоящих на столе. Мысли мои заметались, как перепуганная мышь в ловушке. Как он догадался об этом так быстро? Неужели я оставил какую-нибудь улику? Знает он наверняка или это не более чем предположение? Так где же я допустил ошибку? Собирается ли он немедленно арестовать меня?
Страшным напряжением воли мне удалось сохранить контроль над собой. Я должен был сказать что-то, чтобы отвести от себя подозрения.
— Убийство? Как вы можете говорить такое?
— Она была убита, — повторил полицейский.