— Ты думаешь, что полиция поверит в этот бред?
— Но это правда, клянусь!
Я снова ударил Германа по ребрам. На этот раз он от боли потерял сознание. Я подошел ближе и стал рассматривать его физиономию. Теперь мне сделалось понятно, почему он нравился Лизе. Герман открыл глаза, поразившие меня голубизной, сквозь яркие полные губы блестел жемчуг зубов. Профиль у него был как на медали за взятие Пхеньяна. Заметив, что он пришел в себя, я продолжил допрос.
— Если не ты, то кто?
Герман задрожал. Я видел, как он кусает губы, борясь с искушением говорить.
— Даю тебе пять секунд…
Но я не оценил возможностей моего противника. Молнией метнувшись над землей, он из лежачего положения ударил меня по бедру, к счастью, с наружной стороны, иначе я не имел бы счастья рассказывать всю эту историю. Удар был неожиданным и таким сильным, что меня буквально швырнуло на землю. Через мгновение я уже стоял на коленях с пистолетом в руке, но Герман вторым ударом, как молотом, вышиб у меня не только пистолет, но и возможность всякого сопротивления. От его третьего удара в грудь с лета я бездыханно распростерся на земле и приготовился к худшему.
С лицом, перекошенным ненавистью, Герман подскочил ко мне, одной рукой схватил за лацканы пиджака, другой за пояс и поднял меня, как ребенка. В его глазах я увидел свою смерть. — Ты думал, со мной так легко справиться? — процедил он. — Сейчас я послушаю, как хрустнет твой позвоночник.
Я знал этот трюк. Стоило ему резко опустить меня, одновременно подняв навстречу колено, как я сделался бы неподвижным инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Провести остаток жизни со сломанным позвоночником! Нет, лучше смерть! Я чувствовал, как напряглись его мышцы. Неужели все? Конечно, все!
Но ведь во мне больше ста килограммов, неужели я дам разорвать себя пополам, как лягушку? Не раздумывая, я вцепился рукой в щеку Германа. Он отпрянул. Этого-то я и ждал! Мой большой палец мгновенно очутился у него во рту, за щекой. Теперь Герман резко рванул голову вправо, а я дернул его за щеку влево и вниз и тут же увидел зловещий оскал разорванной почти до уха щеки с жутким рядом на редкость красивых зубов. А еще мгновение спустя мы оба были залиты потоком хлынувшей из раны крови.
Обезумев от боли, Герман отпустил меня, и я, не теряя времени, ударил его в глаза растопыренной ладонью. Мой палец вошел во что-то мягкое, и я почувствовал, как по руке потекла густая жидкость, смешанная с кровью.
Мой противник, как подкошенный, рухнул на землю, увлекая меня. Падая, он накрыл меня своим гигантским телом, и я с трудом смог выбраться из-под него.