День святого Валентина, хихикнула про себя, в прочем, это по другому календарю, он у них уже давно прошёл. День тянулся нескончаемо нудно и бестолково. Встретили ещё один пароход, к которому не стали приближаться, так и осталась за скобками его государственная принадлежность. В наступившей ночи увидели ещё два, к которым подошли ближе, разглядели полную иллюминацию сухогрузов и разминулись с ними. Настоятельно встал вопрос о прекращении поиска и повороте назад. Здесь как в ремонте, который невозможно закончить, можно только прекратить, если верить умудрённым опытом людям, и решение о повороте принимать должен и имеет право только первый после Бога. За сутки по инерции намотали на наши винты ещё больше сотни миль. Так ничего и не решив, видимо уповая на сказочное "Утро вечера мудренее" мы отправились спать. Спать совершенно не хотелось, достала гитару и стала наигрывать… Как и почему, вдруг запелась песня Розенбаума "На Дороге Жизни", кто бы объяснил витийства психологических маршрутов нашего сознания:
В пальцы свои дышу,
Не обморозить бы,
Снова к тебе спешу,
Ладожским озером…
Долго до утра,
В тьму зенитки бьют.
И в прожекторах
"Юнкерсы" ревут…
Пропастью до дна
Раскололся лёд,
Чёрная вода,
И мотор ревёт:
"Вправо!"
Ну, не подведи!
Ты теперь один -
Правый!
Фары сквозь снег горят,
Светят в открытый рот!
Ссохшийся Ленинград
Корочки хлебной ждёт!
Вспомни-ка простор
Шумных площадей!
Там теперь не то,
Съели сизарей!
Там теперь не смех,
Не столичный сброд,
По стене на снег,
Падает народ!
Голод!
И то там то тут,
В саночках везут,
Голых…
Не повернуть руля,
Что-то мне муторно…
Близко совсем земля,
Ну, что ж ты, полуторка?
Ты глаза закрой!
Не смотри, браток!
Из кабины кровь,
Да на колесо – ала…
Их ещё несёт
А вот сердце – всё!
Встало…
Я как-то долго разглядывала шикарный фотоальбом изданный к годовщине снятия Блокады, там была огромная подборка самых разных блокадных фотографий, от парадных до бытовых, от известных, типа истощённого мужчины с кусом хлеба на узловатой ладони, то перспективы заснеженного Литейного проспекта с траурной вереницей саночек с местами даже не завёрнутых покойников в сторону моста и дальше к Пискарёвке. Там были и смазанные светящие сквозь снегопад светляки фар колонны машин на Дороге Жизни, и десятилетние пацаны и девочки с повязками МПВО и противогазными сумками через плечо с клещами для захвата зажигательных фосфорных бомб, курящиеся воронки у заколоченных щитами памятников, да, много там всего было, что куда убедительнее сотен докладов или статистических таблиц. Вот этими картинами я и сопровождала песню, пояснив, что полуторка – это небольшая грузовая машина, что Ленинградом стал называться Петербург. Николай уже знал, но видимо кроме картинок, я подарили и своё отношение к тому, о чём песня. Как это ни удивительно, этот экскурс в Блокаду и войну, которой здесь, возможно, не будет, придал нам сил и мы уснули…