Как только этих двоих осторожно отнесли в железный лифт, остальные, хотя и неохотно, последовали за ними.
Мы с Сондерсом заходим в главный зал, и я чувствую устремленные на нас взгляды, пока мы пробираемся под нависающим балконом и между зелеными скамейками к массивному дубовому столу. Проектор стоит на прежнем месте, как призрак из прошлого.
Я откашливаюсь, и фриверы собираются вокруг. Приглушенные стоны Эрни эхом проносятся по коридорам.
– Сондерс, проследи, чтобы к Эрни никого не пускали. Пусть старик поправится, – шепчу я. Он кивает и тотчас устремляется туда, откуда мы пришли.
Внезапно я чувствую себя одиноким в этой комнате чужаков. Чужаков, ожидающих новостей.
– Что, черт возьми, происходит? – выкрикивает кто-то.
– Где Фрост? – спрашивает другой голос.
– Почему здесь посторонние женщины? Это не убежище, – вмешивается третий.
Я поднимаю ладони вверх, и все замолкают, как если бы на моем месте стоял Фрост. Я вдруг чувствую груз его ответственности на своих плечах. Я оглядываю зал, и три, а то и четыре десятка пар глаз выжидающе смотрят на меня. На балконе тоже собираются мужчины.
Я делаю глубокий вдох. – Фрост погиб, – сообщаю я, коротко и резко, хотя слова звучат так странно, что кажется, будто я их и не произносил. – Джонни тоже. – Прямо в точку. Вернее, в сердца этих людей, что стоят передо мной.
В толпе слышны крики и всхлипывания. – Фрост пожертвовал собой ради нас, ради Эрни.
– Нет! – раздается чей-то крик.
Толпа расступается, и я вижу Хелену. Слеза катится по ее щеке, следуя по руслу морщинок.
– Что, прости?
– Он отдал свою жизнь не за тебя или Эрни, – сдерживая рыдания, говорит она, поворачивая голову. Я следую за ее взглядом, который скользит к дальней стене, поднимается над балконом. В тусклом свете высоких фонарей прямо на нас смотрят два слова, вырезанные на дереве древних потолочных балок: ЗА ЕВУ.
– За Еву, – подхватываю я.
– За Еву, – повторяет зал.
– Он погиб, прикрывая огнем наш отход, чтобы мы могли продолжить борьбу. – Я выдерживаю паузу. – Нет, чтобы мы могли закончить борьбу, – поправляю я себя и чувствую шевеление в зале, когда мои слова доходят до этих людей.
– С нами отец Евы. Если мы собираемся вызволить ее, он сыграет решающую роль. Мир должен знать его историю. Еве нужно знать правду. Сейчас наш приоритет – его безопасность. Мне нужна полная изоляция этого места. Никто не заходит и не выходит отсюда без моего ведома. – В голове мелькает мысль, что это мой первый приказ группе, которую я вызвался возглавить.
Никто не ставит его под сомнение. Все смотрят на меня, готовые выслушать следующий приказ.