– Хартман? Да, он что-нибудь придумает. Он в этом деле мастак, – говорю я и почти верю в это. – Впрочем, это только половина проблемы, – продолжаю я, потирая виски, чтобы головная боль не мешала думать.
– А что за вторая половина? – спрашивает Чабс.
– Как сообщить Хартману план! Все наши усилия бесполезны, если он не будет знать, что от него требуется. Если я не смогу связаться с ним, он даже не узнает, что я вернулся в Башню. И я останусь там, замороженный навечно или, по крайней мере, до тех пор, пока кто-нибудь не обнаружит в одном из танков прекрасно сохранившегося мужчину и не решится меня разморозить, чтобы выяснить, как я там оказался, – заканчиваю я в полной тишине.
Все озадачены проблемой.
Эрни нарушает молчание: – Я передам ему сообщение.
– Ты? Каким образом? – Сондерс удивленно смотрит на старика, который выглядит задумчивым в свете факела.
– Пойду туда и скажу ему, – простодушно заявляет Эрни.
Никто не произносит ни слова.
И вдруг Чабс заходится от смеха, да так, что живот трясется.
Смех стихает через мгновение, когда мы все понимаем, что старик настроен серьезно.
– Господи, а я-то думал, что это Брэм сошел с ума! – говорит Сондерс. – Нет, определенно вы двое созданы друг для друга.
– Они тебя пристрелят, как только ты ступишь на их территорию. Ты даже внутрьне успеешь попасть, – говорит Чабс.
– Успею, – отвечает Эрни.
– Откуда такая уверенность? – недоумевает Сондерс.
– Они пошли на все, чтобы скрыть убийство моей жены, потом сочинили хитрую сказку обо мне, чтобы оправдать мою изоляцию от общества, когда им ничего не стоило просто пристрелить меня. Все дело в вывеске, создании façade[14] для публики, желании показать миру, что они действуют исключительно во благо Еве.
– Но теперь все изменилось. Мир стал другим, – возражает Чабс. – Людям уже все равно, с тех пор как ЭПО начала засекречивать информацию о Еве. Показывать нам все меньше настоящей Евы, которую мы привыкли видеть, и больше приукрашенных версий.
– Он прав, – вмешивается Сондерс. – Если общественность потеряла интерес, ЭПО не задумываясь прикончит тебя.
– Тогда мы должны спровоцировать общественный интерес. Нам нужно заставить людей снова озаботиться судьбой Евы, – предлагаю я.
– И как это сделать? – спрашивает Чабс.
– Нам нужно созвать всех жителей Сентрала к воротам ЭПО. Привлечь все видеокамеры и голографические проекторы, как в день, когда родилась Ева, чтобы они передавали изображения на все экраны вокруг Сентрала и по всему миру. Надо, чтобы все стали свидетелями возвращения отца Евы после стольких лет разлуки. Преобразившегося, здорового отца, готового увидеть свою дочь. – Я обвожу взглядом свою команду.