Так что, когда дело доходит до принятия судьбоносного решения о претенденте номер три и отмене церемонии, меня вновь одолевают сомнения: а не ловушка ли это? Не пытаются ли они уговорить меня согласиться на что-то ради их собственной выгоды, или они действительно оставляют это на мое усмотрение.
Если бы решение действительно зависело от меня, даже отбросив все мои сомнения, я бы все равно не могла сказать с уверенностью, чего хочу. Встречи с претендентами потеряли свою привлекательность. Не знаю, готова ли я пройти через еще одно испытание после двух поистине страшных потрясений.
Возможно, если позволить науке сделать свое дело, это облегчит мою участь. Может, бог с ними, пусть извлекают мои яйцеклетки и возвращают на место после оплодотворения спермой победителя. Просто это не кажется таким особенным событием, как церемония Возрождения, к которой меня готовили.
– Все это так неожиданно. – Я кручу в руках кубик Рубика, надеясь, что он поможет снять напряжение и беспокойство.
– Ева. – Холли вздыхает, теребя пальцами кончики волос.
– Мы не говорим о встрече с претендентом. Речь о том, чтобы все это ускорить, особенно после того, что случилось. Встречусь я с ним или нет, я могу забеременеть в течение нескольких недель. Не знаю, готова ли я к этому, – шепчу я Холли, прижимая руку к сердцу. На моем лице тревога.
– Это пугает, – спокойно замечает она, даже не двигаясь.
– Да. – Я продолжаю читать мамины письма, и они со всей очевидностью показывают, насколько подготовленной она была к моему рождению. Со мной все происходит не так, как я мечтала, потому во мне нет жажды материнства. Я все еще маленькая девочка. Совсем не похожа на свою маму.
– Исход и желаемые результаты остаются такими же, как раньше, Ева. Тут ничего не меняется. – Холли закрывает глаза. – Они просто ищут новые способы продления существования нашего рода, не подвергая опасности единственную надежду на выживание человечества.
– Продление существования нашего рода? Ты вообще себя слышишь? Ты говоришь о ребенке. Моем ребенке! – кричу я, на миг забывая, что передо мной моя Холли.
Мама кажется такой веселой и жизнерадостной в своих письмах. Ее совсем не беспокоит вся эта ответственность, и она как будто не пытается противостоять миру, ожидающему от нее рождения спасительницы. Она похожа на счастливую маму, которая с волнением ждет встречи с дочерью. В том, чем занимаемся мы, нет места чувствам и волнениям будущей матери, и мне больно сознавать, что единственная женщина, которая могла бы разделить мои тревоги, не может меня услышать.