— А эти очки, которые он все время носит! Он отлично видит и без них. Это как будто какой-то симптом. Скорее всего, подальше от армии ему станет лучше.
Снова тень Ватерлоо, подумала Клоуэнс, преследует их даже спустя три года. Джереми погиб, семья потеряла родного человека, жена — мужа, нерожденная дочь — отца. У Кристофера Хавергала искусственная ступня, у Филипа Придо, очевидно, сдали нервы, у Джеффри Чарльза частично парализована левая кисть (хотя, по правде говоря, это отголосок Пиренейских войн). Четыре молодых человека. Англия до сих пор зализывает свои раны. Как и Франция. Как и многие другие государства. А все из-за хвастливых и честолюбивых замыслов одного человека.
— Я хотел бы с ним встретится, — сказал Росс.
— С кем?
— С этим Придо. Я много слышал о той кавалерийской атаке, но сам ее так и не увидел. Я должен был доставить послание из Халле принцу Фридриху. Она произошла как раз после полудня, до того как... я вернулся.
Умышленно меняя тему, Дуайт Энис поинтересовался:
— Был ли кто-нибудь приглашен на вчерашние крестины к Уорлегганам? Может ты, Росс?
— Нет.
— Кэти сказала, что гостей набралось не больше дюжины — просто слуги из дома. Здоровый мальчик восьми фунтов. Я советовал Селине не ходить. Не знаю, возможно, она все же пошла. Но она не очень крепкого телосложения, и я бы не хотел, чтобы она заработала себе грыжу.
— Ну и странная семейка, — сказал Джеффри Чарльз.
— Для меня всегда было загадкой, что ее сподвигло выйти замуж за этого Поупа. Теперь мне интересно, почему она вышла замуж за Валентина.
— У нее, кажется, две дочери? — спросила Амадора. — Никогда их не видела.
— Это ее падчерицы от первого брака с мистером Поупом. Кажется, их отправили куда-то к дальним родственникам в районе Финсбери в Лондоне. Это правда, что младенца окрестили Джорджем?
— Не знаю, — коротко бросил Дуайт, — я слышал об этом, но, возможно, это только сплетни. Или одна из злобных шуточек Валентина.
Все ждали, что Росс заговорит, но он ничего не произнес, и выражение его лица осталось непроницаемым. Клоуэнс гадала, будет ли ее мать столь же сдержана, услышав эти новости.
Мингуз-хаус возвели в средние века, незадолго до постройки Тренвита, дому не хватало изящества, он больше напоминал Уэрри-хаус, что в шести милях от побережья. Огромные мрачные комнаты, множество коридоров, лестниц и дверей, которые неожиданно вели в небольшие комнатки и кладовки. Тренеглосы жили здесь с начала 1550-х годов, когда Эдвард Тренеглос с кучкой прихлебателей разграбил два испанских корабля с грузом бархата, направлявшихся в Антверпен. Они остановились в заливе Маунтс-Бей и высадились с добычей в Илфракомбе. Спустя несколько месяцев, выбрав любовницу по вкусу, Тренеглос обосновался на пустынной территории северного побережья и принялся за строительство дома.