— Это, очевидно, и есть главная причина… — Буркнула себе под нос старуха.
— Причина чего?
— Это к делу не относится, — ответила миссис Гроут и кивком головы показала, что секретарша может быть свободна.
Комната, в которую ввели Еву, показалась ей чрезмерно красиво обставленной.
— Уверены ли вы, что это моя комната?
— Да, сударыня.
— Но это слишком роскошно…
Да, действительно, эта комната выделялась бы даже среди королевских покоев. Обои в ней были шелковые, а мебель чрезвычайно ценная. Кровать французской работы, с разнообразными инкрустациями, с балдахином из шелковой в розах материи. На балконе — цветы. Ева стояла на пушистом ковре, который покрывал весь пол, и не знала — радоваться или огорчаться своему новому жилищу. Ей было даже страшно прикасаться к мебели, такой она казалась хрупкой, изящной. Особенно поразил её туалетный столик из красного дерева, выполненный в стиле Людовика XV. А шкаф для платья уже сам по себе представлял целое состояние. А чего стоили письменный стол или книжный шкаф, наполненный ценными изданиями в кожаных с позолотой переплётах!
— Это не может быть моя комната, — прошептала Ева.
— И всё же это так, мисс, — отвечала экономка. — Уверена, что вам понравится и ванная комната. Купив этот дом, мистер Гроут перестроил всё заново.
Ева открыла дверь, сделанную в виде окна, и вышла на балкон, который вплотную примыкал к четырёхугольной веранде, расположенной над входной дверью. В этот день новый секретарь так и не приступила к работе. Когда она спросила у прислуги, не было ли каких-нибудь распоряжений от миссис Гроут, ей ответили, что она страдает головной болью. Хозяина усадьбы она также не видела и обедала одна. Ева чувствовала себя разочарованной. Она чувствовала потребность задать ряд вопросов миссис Гроут по части своих непосредственных обязанностей и в отношении распорядка дня, когда она может выходить из дому.
Так пришёл вечер. Ева выключила свет и вышла на балкон, чтобы насладиться его прохладой. Погода была прекрасной. Казалось, вся земля отдыхает в тишине. Крыши и башни примыкающих к усадьбе строений в полумраке приобретали волшебные очертания, и временами девушке казалось, что она перенесена в сказочный мир. Так не хотелось расставаться с этим волшебством. Но усталость взяла своё — вскоре Еве уже снился первый сон. Проснулась она внезапно. Ей показалось, что миновало всего несколько часов. Привычный гул города уже затих, и только временами шуршали колеса одиноких автомобилей. В комнате было темно, но Ева чувствовала, что кто-то находится в ней. Страх сковал её тело. Она сжалась в углу постели и не знала, как поступить дальше. Затем решилась. Она протянула руку, чтобы зажечь лампу и вскрикнула от холодного прикосновения руки, лежащей на столе. Ужас парализовал её на мгновение. На её глазах рука медленно скользнула со стола, раздался шорох отодвигаемого занавеса.