– Кроу убили моих братьев, – резко сказала она. «И Охитеку», – чуть не добавила она, но вовремя прикусила язык. Не стоило упоминать о нем в разговоре с вождем.
– Когда идет война, всегда есть погибшие. – Вождю не было дела до ее братьев. Он хотел сделать Вачиви своей, и с каждым днем это желание становилось сильнее. – Но сейчас война кончилась, – добавил он. – Скажи, почему мы не можем быть друзьями?
Напауши казалось – если она будет считать его другом, дальше дело пойдет легче, и в конце концов Вачиви примет его и как мужа. Она была не первой женщиной, взятой кроу в плен в военном походе. Большинство из них стали рабынями, некоторые – как те три девушки, которые были захвачены вместе с Вачиви в селении сиу, – стали женами воинов, но никто из них не противился своему жребию с таким упорством. Вачиви видела в лагере своих соплеменниц и знала, как сложились их судьбы. Вряд ли они чувствовали себя счастливыми, но выхода у них не было, и они смирились. Правда, те девушки были моложе Вачиви и не отличались таким необузданным темпераментом. Ясно ведь, что ей не удастся убежать и что ее место теперь здесь, в его вигваме, и не в качестве рабыни или наложницы, а в качестве жены. Неужели Вачиви не хочет стать женой вождя?
Но она не хотела.
– Пока я жива, война не кончена, и ты мне никакой не друг. Ты мой враг.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – негромко сказал Напауши, боясь, чтобы кто-нибудь не услышал, как он, великий вождь, унижается перед девушкой. Другая бы сочла подобное предложение за честь, но Вачиви не хотела быть женой Напауши. То, что он был вождем, не имело для нее никакого значения: к ней уже сватался великий воин, который предлагал за нее пятьдесят лошадей, но она ответила отказом. К тому же это Напауши – вернее, его люди убили ее братьев и Охитеку, и Вачиви не могла ни забыть, ни простить этого.
– Я никогда не буду твоей женой, – твердо ответила она. – Разве только ты приставишь мне нож к горлу.
– Я предпочел бы без этого обойтись. Я хочу, чтобы ты стала моей женой по своей собственной воле.
На языке у Вачиви вертелся еще более резкий ответ, но когда она взглянула на вождя, в груди у нее что-то дрогнуло. В конце концов, Напауши просил ее, а не приказывал и не грозил. Она об этом не подумала, а ведь ее положение могло оказаться во много раз хуже. Напауши поступал благородно и обращался с ней даже с некоторым уважением, чего нельзя было сказать о ней самой. С самого первого дня она отвечала ему только дерзостью.
– Я не стану принуждать тебя, Вачиви, – сказал Напауши. – Отныне ты можешь свободно ходить по лагерю и делать все, что захочешь. Моей женой ты станешь, когда сама будешь к этому готова. Только одно… Если ты снова попытаешься бежать, мне придется тебя связывать. В пределах лагеря ты – свободная женщина. Ты сможешь стать моей женой, когда пожелаешь, но моей рабой ты не будешь никогда, – добавил он. Матошка был великим вождем, и его дочь заслуживала уважения. – Только не приближайся к лошадям, – предупредил он еще раз. – Пешком можешь ходить куда захочешь.