А Кейти? Кейти из большого дома, с ее уроками игры на рояле и идеально гофрированными юбочками? Могла бы она жить здесь? «Кейти могла жить где угодно, – шепчет Шарлотта внутри меня. – Кейти способна на все. Кейти могла бы сделать вид, что она Шарлотта. Игры, фантазии, отважные авантюры. Кейти и Шарлотта».
Я сую руку в карман куртки, нащупывая рукоять ножа. Молодежные хостелы такие доступные, такие дружелюбные. Нож из кухонного шкафчика исчез в одно мгновение, пока я просила чайную ложечку. Прежние навыки Шарлотты – магазинной воровки – хорошо мне послужили.
Если Ава у нее где-то в другом месте, то ей нужно выходить и проверять. Она бы не стала привлекать напарника к преступлению. Это не похоже на Кейти. Эту роль всегда исполняла я. Внутри меня все сжимается. Моя дочь в ее власти. Я хочу содрать маску с ее лица и слышать ее крик. Но часть меня хочет увидеть ее. Меня тошнит. Иначе и быть не может.
Я жду, не зная, что делать дальше, – можно наложить сколько угодно косметики, но невидимая Лиза никуда не делась – так собирающиеся грозовые тучи летом делают ночь еще чернее. Включается свет. Движение за занавесками. У кого сейчас в доме, черт побери, тюлевые занавески? Я подаюсь вперед под нависающими ветками и не в состоянии терпеть дальше – меня сейчас вырвет прямо здесь, – я решаю: вот оно, я должна войти в дом и поставить точку.
Меня останавливает свет фар – какая-то машина сворачивает на улицу и, сбрасывая скорость, прижимается к тротуару, и тут у меня перехватывает дыхание, я подаюсь назад в тень, прижимаясь курткой к стволу. Я знаю эту машину. Что тут, черт побери, происходит?..
51
ДО
1989
– Все получилось идеально! – Кейти пробирается внутрь через окно к Шарлотте, которая ждет в удушающей жаре старого дома. – Ты такая умная, Шарлотта, правда. Откуда ты все это знала?
– Прочла в одной из книг матери, – пожимает плечами Шарлотта.
– Просто как во сне. – Кейти протягивает ей два больших куска шоколадного торта. – Мать дала, чтобы я отнесла это мистеру Гаучи – для него и жены. У меня еще и сэндвичи есть.
Расположившись на пыльном коврике, они приступают к трапезе. Шарлотта хорошо пережевывает толстые ломти белого хлеба – в семье Кейти не бывает тонких, вязких ломтиков, – медленно наслаждаясь вкусом масла и горчицы с настоящей ветчиной.
– Видела бы ты его лицо, – глаза Кейти горят воспоминанием, – когда я сказала ему, что если он не будет отпускать меня на целый день, то я скажу, что он меня трогал. Он стал мареновый как рак.
Шарлотта не знает, что такое «мареновый», но слово немного похоже на «морить», и она решает, что Кейти имеет в виду синий.