Я криво улыбнулся:
– Не думаю, чтобы такое учение снискало к тебе любовь иерархов.
– Разумеется. Зачем иначе им было посылать меня сюда?
– Чтобы сделать епископом, – напомнил я. – Это ведь повышение!
– Нет, это наказание, – со смехом возразил он. – «Пусть этот дурак Леофстан мается с лордом Утредом», – наверняка приговаривали они!
– Неужели это наказание? – с любопытством осведомился я.
– Бог мой, еще бы! Да они смертельно тебя боятся!
– А ты – нет? – спросил я, развеселившись.
– Моим наставником во Христе был отец Беокка.
– А-а, – протянул я. Беокка был и моим учителем. Бедный отец Беокка, увечный и уродливый, но лучший человек из всех, ходивших по этой земле.
– Он любил тебя, – добавил Леофстан. – И гордился тобой.
– Вот как?
– Беокка часто говорил, что ты добрый человек, который пытается скрывать свою доброту.
Я снова хрюкнул.
– Беокка был полон…
– Мудрости, – решительно прервал меня Леофстан. – Поэтому нет – я не боюсь тебя и буду за тебя молиться.
– А я не дам норманнам искромсать тебя.
– А для чего иначе стал бы я за тебя молиться? – со смехом воскликнул он. – Теперь ступай. Уверен, у тебя есть более важные дела, чем болтать со мной. И да пребудет с тобой Бог!
Ударив коня пятками, я поскакал к голове колонны. Будь я проклят, но Леофстан мне по душе. Он способен примкнуть к ограниченному кругу священников вроде Беокки, Виллибальда, Кутберта и Пирлига – попов, которых я уважал и любил. Но эта кучка многократно уступала числом беспринципным, алчным и властолюбивым клирикам, которые так ревностно управляли Церковью.
– Никогда не верь христианам, – обратился я к Бергу – тот ехал впереди всех, – которые скажут тебе, что надо любить своих врагов.
Парень растерялся.
– С какой стати мне их любить?
– Не знаю! Это просто христианское дерьмо. Противника не видно?
– Ни души, – ответил Берг.
Разведчиков я не высылал. Рагналл вскоре узнает о нашем приходе, и ему либо придется собрать своих воинов, чтобы дать нам бой, либо я прав, и он уклонится от битвы. Вскоре узнаем. Этельфлэд, хотя и доверилась моему чутью, все же опасалась, что я поддамся порыву. Не берусь утверждать, что она заблуждалась. Именно поэтому я и уговаривал ее остаться в Сестере.
– Что подумают обо мне люди, если я спрячусь за стенами, когда они идут сражаться с врагами Мерсии? – спросила она.
– Что ты разумная женщина.
– Я правительница Мерсии. Народ не последует за мной, если я не буду идти впереди.
Мы держались римской дороги, которая в итоге вывела нас к перекрестку, где поверх уходящих вглубь соляных слоев шахт, некогда сделавших этот край богатым, стояли развалины каменных зданий. Старики помнили, как лазали по большим лестницам к белой скале; но теперь шахты оказались на спорной земле между саксами и данами, и потому возведенные римлянами здания пришли в запустение.