Ее слова, возможно, прозвучали бы убедительнее, если бы одновременно она не налила мне в «Черио» кофе. Мама этого даже не замечает, и, когда отворачивается, я хватаю с острова молоко и доливаю в миску. Приходилось есть гадость и похуже. Кроме того, я только час назад вернулся от офицера Родригеса и уже не пытался уснуть. Доза кофеина мне не помешает.
– Я не иду, – безжизненно заявляет Кэтрин.
Мама нервно смотрит на нее. Питера нет, уже уехал на работу, а мама никогда не умела противостоять Кэтрин.
– Твой отец…
– Понял бы, – тем же монотонным голосом заканчивает предложение Кэтрин. – Она в толстовке и спортивных штанах, которые были на ней минувшей ночью, спутанные волосы собраны в низкий хвост. Перед ней стоит тарелка клубники, и Кэтрин режет одну ягоду на все меньшие и меньшие кусочки, ничего не кладя в рот. – Мне плохо. Меня вырвало сегодня утром.
– Что ж, ладно, если тебе плохо. – Мама с облегчением встречает эту отговорку и с большей уверенностью поворачивается ко мне. – Тебе все равно нужно пойти.
– Да я иду.
Я хорошо чувствую себя везде, где нет Кэтрин. Если бы она не притворилась больной, притворился бы я. Не может быть и речи о том, чтобы я сел сегодня утром с ней в одну машину. Особенно в ее машину. Я все больше и больше осознаю, что если Кэтрин виновна в том, в чем мы ее подозреваем, то она вполне могла сбить мистера Баумена и оставить его умирать на улице. И это только начало. Я крепче сжимаю ложку, наблюдая, как Кэтрин начинает методично разрезать вторую ягоду, и я еле сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не размять содержимое ее тарелки в кашу.
Ожидание – сущий кошмар. Особенно когда ты знаешь, что любой ответ вызовет у тебя неприязнь.
Мама прижимает ладонь к халату.
– Если вам ничего не нужно, я пойду в душ.
– Можно взять твою машину? – спрашиваю я.
Она рассеянно улыбается, поднимаясь по лестнице.
– Да, конечно.
И затем она уходит, оставив нас с Кэтрин наедине в кухне. Стоит полная тишина, кроме звяканья моей ложки о миску и громкого тиканья настенных часов.
Я не могу продержаться и пяти минут.
– Я пойду пораньше, – говорю я, вставая и выбрасывая в мусорное ведро оставшуюся половину колечек с кофе.
Когда я поворачиваюсь, Кэтрин пристально разглядывает меня, и я немею от холодной пустоты ее глаз.
– А ты не хочешь прогуляться до школы пешком? – спрашивает она. – Ты же любишь ходить пешком, разве нет?
Черт. Она знает, что я следил за ней этой ночью. На обратном пути я слишком близко подобрался к ней.
– А кто не любит, – резко парирую я.
Я протягиваю руку к ключам от машины на кухонном острове, но, прежде чем успеваю их взять, Кэтрин накрывает их ладонью. Пристально смотрит на меня тем же холодным взглядом.