Я не унимаюсь.
– Я только что разговаривал с мистером Коутсом. Я спросил его о вашей встрече с ним в тот уик-энд, и он сказал, что не встречался с вами. Он знает, что вы солгали.
– Я слушал каждое сказанное тобою слово, Малкольм. Ты сказал ему, что, наверное, ослышался.
– Мама присутствовала при нашем с вами разговоре об этом, – вспоминаю я, и мне неприятно отчаяние, которое слышится в моем голосе. – Она вспомнит. Она поймет, что здесь что-то не так.
– Твоя мать вспомнит то, что я ей скажу. Она удивительно покладистая женщина. Это ее ценнейшее качество.
Я хочу убить его, и, думаю, он это понимает. Он отходит на шаг и поднимает пистолет, направив его мне прямо в грудь. Я стараюсь сохранить безразличное выражение лица.
– Офицер Макналти присутствовал, когда Кэтрин сказала, что Брук, когда ночевала у вас, встречалась с кем-то из этого дома. Если не со мной, значит, с вами.
– Если тебя здесь не будет, ни у кого не возникнет повода думать, что это был не ты, – замечает Питер.
Черт. Мне хочется, чтобы Эллери вышла из транса, в который впала. Еще один действующий мозг мне сейчас не помешал бы.
– Люди станут задаваться вопросами насчет очередного убийства. Очередных двух убийств. Особенно, если это связано с вашим пасынком. Сначала лучшая подруга вашей дочери, а теперь я? Все вернется к вам бумерангом, Питер, и когда это случится, вам будет в десять раз хуже.
– Согласен, – говорит Питер. У него совершенно расслабленный вид, как будто мы болтаем о счете в бейсбольных матчах или о последних сериалах «Нетфликса». Правда, мы никогда ничего подобного и не делали. – Сейчас не лучший момент для убийства. Я вынужден настаивать, чтобы вы пошли со мной. Вниз. Сначала ты, Эллери.
Во мне бьется надежда, хотя холод в глазах Питера говорит мне, что надеяться не следует. Я обдумываю, не броситься ли мне на него, но Эллери уже выходит в коридор, а пистолет направлен ей прямо в спину. У меня нет иного выбора, кроме как последовать за ней, что я и делаю.
– Вниз, в подвал, – говорит Питер.
Он сохраняет дистанцию, пока мы втроем спускаемся на два лестничных пролета. Цокольный этаж у Нилссонов огромный, и Питер жестом направляет нас через прачечную и отделанную часть помещения, которую моя мама обычно использует для упражнений. События последних недель мелькают у меня перед глазами. Есть о чем сожалеть, и я почти не замечаю, куда мы идем, пока меня не осеняет самое большое из всех откровений. Когда это происходит, я замираю как вкопанный.
– Я не приказывал тебе остановиться, Малкольм, – произносит Питер. Рядом со мной останавливается Эллери. Я медленно поворачиваюсь, она тоже.