Миа наклоняется вперед, прижав средний палец к подбородку, но я не даю ей заговорить, схватив с острова завернутый в целлофан букет.
– Нам надо успеть до дождя, – говорю я. – Или града.
Кэтрин поднимает брови в сторону цветов.
– А это для кого?
– Для мистера Баумена, – отвечаю я, и ее дразнящая усмешка пропадает.
Брук издает сдавленный звук, и ее глаза наполняются слезами. Даже Вив замолкает. Кэтрин вздыхает и облокачивается о рабочий стол.
– В школе без него будет совсем не то, – говорит она.
Миа спрыгивает с табурета.
– Как же достало, что людям в этом городе сходят с рук убийства.
Вив фыркает, заправляя за ухо прядь рыжих волос.
– Тот, кто его сбил, скрылся, но это же случайность.
– Только не для меня, – заявляет Миа. – В том, что сбил, возможно. Но не бегство. Мистер Баумен мог сейчас быть жив, если бы совершивший это остановился и вызвал помощь.
Кэтрин обнимает Брук, которая начинает беззвучно плакать. И так всю неделю – когда бы я ни встретил кого-нибудь из школы; сейчас все нормально, а в следующую минуту они начинают плакать. Что, пожалуй, наводит на воспоминания о смерти Лейси. Только нет журналистов с видеокамерами.
– Как вы доберетесь до кладбища? – спрашивает у меня Кэтрин.
– На маминой машине, – отвечаю я.
– Я ее заперла. Возьми тогда мою, – говорит она, доставая из сумочки ключи.
Я совершенно не против. У Кэтрин «БМВ Х6», который очень приятно вести. Она не часто это предлагает, но я хватаюсь за каждую возможность. Я беру ключи и поспешно ухожу, пока она не передумала.
– Как ты ее выдерживаешь? – ворчит Миа, пока мы выходим на улицу. Затем оборачивается и идет задом наперед, разглядывая огромный дом Нилссонов. – Ну, полагаю, у тебя здесь неплохие привилегии, да?
Я открываю дверцу, сажусь в машину и оказываюсь в салоне, отделанном кожей цвета сливочного масла. Иногда мне до сих пор не верится, что это моя жизнь.
– Могло быть и хуже.
До кладбища Эхо-Риджа недалеко, и Миа проводит большую часть поездки, быстро перебирая запрограммированные Кэтрин радиостанции.
– Нет. Нет. Нет. Нет, – бормочет она до того момента, как мы въезжаем в кованые железные ворота.
Кладбище в Эхо-Ридже историческое, есть могилы, датируемые семнадцатым веком. Деревья вокруг древние и такие громадные, что их ветки смыкаются над нами, как навес. Вдоль гравиевых дорожек растут высокие, переплетающиеся кусты, а все вместе окружено каменным забором. Надгробные плиты всех форм и размеров: крохотные таблички, едва различимые в траве, высокие стелы с именами, выбитыми на них печатными буквами, несколько статуй ангелов и детей.