– Да, – сказала Сьюзен. – Ты ведь замечательный ребенок? – обратилась она к младенцу. – Да-да, еще какой. Ты замечательный ребенок. И ты знаешь это, разве не так?
Сьюзен взглянула вверх и встретила улыбку мистера Сароцини, еще раз окатившую ее страхом. «Сейчас он скажет что-нибудь про Ванроу», – подумала она. Но банкир ничего не сказал. Он продолжал улыбаться.
– Утром я приду навестить вас, – сообщил он.
И ушел.
Сьюзен переложила Верити так, чтобы девочка могла сосать правую грудь, а через некоторое время вернулась Грета Дюфорс, показала, как заставить ребенка срыгнуть, сменила пеленку и положила Верити в ее кроватку.
Сьюзен слушала дыхание дочери и раз за разом проигрывала в голове слова мистера Сароцини. «Утром я приду навестить вас».
Это значит, он не собирается забирать Верити сегодня, верно?
И он не сказал ничего про Ванроу. Если бы она и вправду изувечила доктора, кто-нибудь обязательно бы что-нибудь сказал. Это был сон, дурной сон. Кошмар.
Затем она подумала, что, возможно, так выразилось ее отношение к Ванроу. Фрейд сказал, что эмоции, подавляемые днем, высвобождаются во сне. Может быть, из-за злости, вызванной долгими страданиями, или из-за того, что ее обманули, или и из-за того и другого она захотела убить его.
И она знала, что могла убить его. Это было пугающее открытие. Она могла, на самом деле могла убить любого, кто попытался бы забрать Верити.
Она посмотрела на довольное спящее личико, такое маленькое, невинное.
– Я не позволю им, – сказала она. – Не позволю им забрать тебя у меня. Обещаю.
Сьюзен проснулась от шороха шагов и слабого звука музыкального инструмента. Флейты.
Она мгновенно открыла глаза. Дверь была приотворена, и из коридора в комнату просачивался свет. К ней приближалась затененная фигура. Остановилась перед кроваткой. Свет упал на левую сторону его лица. Это был мистер Сароцини.
Дверь закрылась, был виден только силуэт.
Она следила за ним, дрожа от страха и сдерживая себя, боясь пошевелиться, чтобы не показать ему, что проснулась, и была готова вскочить с постели, если он попытается взять Верити из кроватки. Она старалась сообразить, сколько времени. Она кормила Верити в первом часу ночи. Медсестра переодела ее и положила в кроватку.
Мистер Сароцини наклонился над ребенком и начал что-то монотонно читать. Делал он это очень тихо, Сьюзен едва могла расслышать его. Она попыталась разобрать, что он говорит, но поняла только, что такого языка она никогда не слышала: он напоминал латинский, но не был им – она могла об этом судить, потому что немного изучала латынь в университете.