Наконец запах ослабевает настолько, что можно вернуться к могиле. На этот раз перед тем, как поднять крышку, мужчины делают несколько глубоких вдохов.
Внутри гроб обит стеганым атласом – белым, цвета смерти. Волосы старухи тоже белые. Они тонкие, голова будто в облаке. Хотя они того же цвета, что и атлас, в них нет блеска, который присущ атласу. Лицо старухи бурого цвета, будто старая потертая кожа. Кое-где плоть расползлась, обнажив лицевые кости. Хорошо видны зубы – блестящие, будто их только что почистили. За то, что она относительно хорошо сохранилась, нужно благодарить дорогой гроб и сухой калифорнийский климат, – пролежав три года в более влажной почве и менее качественном гробу, она выглядела бы гораздо хуже.
Запах уже не такой сильный, он растворился в свежем ночном воздухе. Человек с факсом смотрит на часы. У них осталось чуть меньше трех часов до рассвета. Он читает указания, написанные в нижней части листка, несмотря на то что думал о них днем и ночью всю прошлую неделю и выучил наизусть.
Он открывает портфель, вынимает из него ножницы, скальпель, обвалочный нож и маленький ящичек-холодильник. Работая уверенно и быстро, он отхватывает ножницами прядь волос, вырезает из груди старухи квадратный участок плоти, ампутирует указательный палец правой руки. Из отрезанного пальца не вытекает ни капли жидкости – он тверд и сух, словно отпавший от дерева сучок. Человек кладет каждый трофей в особое отделение ящичка, еще раз сверяется с факсом, мысленно ставя галочку против каждого пункта указаний.
Гроб закрывают крышкой и прикручивают ее шурупами, затем опускают гроб в могилу и начинают забрасывать ее землей. Работа идет легче и быстрее, чем при выкапывании гроба. Но не так быстро и легко, как им бы хотелось.
Утром мимо могилы проходит один из сторожей. Он не замечает ничего подозрительного. Работа выполнена чисто.
– Здесь нет гаража, – сказал Джон.
– Я могу это пережить. У многих домов в Лондоне есть гараж?
Джон кивнул. Может, она права и это не так уж важно.
– Мне нравится. А тебе?
Джон рассеянно посмотрел на знак «Продается», перевел взгляд на листок с описанием, который он держал в руке, и вернулся к осмотру крыльца с колоннами, казавшегося слишком большим даже для такого дома, увитых плющом и клематисом стен из красного кирпича и башенки. Башенка нравилась ему больше всего.
В детстве Джон мечтал стать архитектором, и если бы жил в прошлом веке, то спроектировал бы именно такой дом. Оригинальный стиль, три этажа, викторианская терраса из красного кирпича, башенка, которая сообщала дому вид одновременно величественный и эксцентричный. Он единственный на всей улице стоял немного в стороне, нарушая общий порядок.