– А потом он бросился под поезд в метро?
Джону тогда было четырнадцать лет, и он учился в школе в Северном Лондоне. О самоубийстве его отца написали в местной газете. Школьники шептались и показывали пальцем. Когда он проходил мимо, все разговоры затихали. Если твой отец бросается под поезд, к тебе уже никогда не будут относиться по-прежнему. Какой бы червяк ни завелся у него в голове, все считают, что у тебя он живет тоже.
«Держитесь подальше от Джона Картера: он может утащить вас с собой под поезд».
Банкир вынул кость из рыбы.
– А ваша мать? – спросил он.
Джон не хотел рассказывать мистеру Сароцини о своей матери. Он вспомнил об игрушках, которые она ему покупала, и о том, какие скандалы закатывал ей из-за этого отец. Он вспомнил модель «Аполлона-11», подаренную ею, когда он заболел высадкой на Луну. Экшен-мэна, который мог быть кем угодно – от солдата до спортсмена. Модели самолетов, детские энциклопедии, наборы лего.
Все его детство вращалось вокруг ее подарков. Они были его братом, сестрой, лучшим другом, окном в мир. Он почти не выходил из своей комнаты: читал там, учил уроки, собирал модели, проживал вместе с Экшен-мэном каждое из его головокружительных приключений. Он не слышал стонов матери, проводившей время с мужчинами, когда отец уезжал или бросал их, не слышал ее криков, когда она приходила в его комнату и обвиняла его в том, что он разрушил ее жизнь. Она кричала, что, если бы не он, они с отцом жили бы счастливо.
Все детство он провел в придуманном мире. Мире настольных игр, «Донжонов и драконов», потом – компьютеров.
Он рассказал мистеру Сароцини отредактированную, приглаженную версию своего детства.
Подали кофе. За весь ланч они и словом не обмолвились о деле. Мистер Сароцини взглянул на свои тонкие старомодные часы «Картье». Джон потянулся за стоящим под столом портфелем.
– У меня есть для вас копии балансовых отчетов и прогнозов, – сказал он.
Банкир вынул из кармана маленькую золотую коробочку и вытряхнул из нее в чашку с кофе две таблетки заменителя сахара.
– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, но, скорее всего, мне они не понадобятся.
Джон затравленно посмотрел на мистера Сароцини. Загоревшаяся вчера надежда потухла, будто залитая дождем свеча. Он что, сказал что-нибудь не то? Эта неожиданная перемена в настроении мистера Сароцини ничем не объяснялась. Джон не мог понять, зачем банкиру было утруждаться и везти его на ланч, если он не собирался говорить с ним о деле.
Мистер Сароцини аккуратно промокнул рот салфеткой и встал из-за стола. Джон подумал, в своем ли уме этот человек, но, вспомнив, сколько тот запомнил из чтения отчетов, рассудил, что дураком его никак не назовешь.