Сибиряки прибыли вовремя. Ещё далеко от фронта они услышали глухой гул артиллерийской канонады, как будто там сгустились на небольшом пространстве все европейские грозы и, клубясь и рокоча громами, не могли сдвинуться с места. С марша, развернув боевые порядки, сибирские полки вступили в бой с наступающими австрийскими частями.
Теряя обозы, артиллерию, полевые госпитали и целые воинские части, австрийская армия откатывалась из Галиции на запад.
Машарин писал родным в Иркутск восторженные письма, напоминающие стихи известного поэта, видевшего в войне только, «как польки раздавали хризантемы взводам русских радостных солдат». Он восхищался мужеством нижних чинов и военным гением генералов, совместными усилиями совершавших такую победоносно-блистательную операцию. То есть его мысли и чувства ничем не разнились от мыслей и чувств других «истинных патриотов», забывавших о трагической гибели армии Самсонова, не замечавших разноголосицы фронтов и тыла, не желавших подсчитывать потери и неудачи.
В ноябре, когда отпущенные на победу генштабистами Сухомлинова четыре месяца истекали, наступление русских армий было остановлено. Сжатые до предела пружины австрийских фронтов стали медленно, но неумолимо распрямляться, отпихивая жидкие позиции противника обратно на восток.
Командующий 8-й армией, куда входили сибирские полки, генерал Брусилов, ведя бесконечные наступательные бои, никак не мог добиться ни свежих пополнений, ни боеприпасов, ни увеличения артиллерийского и пулемётного парков.
Обескровленные и почти безоружные корпуса его армии сдерживали синешинельную машину австрийцев единственно неистребимым солдатским мужеством, чем приводили в восхищение тыловых стратегов и воспевателей загадочной русской души.
По раскисшим пескам пустынных просёлочных дорог, мимо белеющих на взгорках среди чёрных деревьев маетков – панских поместий, – вспугивая с придорожных распятий мокрых чёрноризых ворон, хороня в залитых водой окопах товарищей, наступал вместе со всеми и взвод Машарина.
– Чего ж это мы, ваше благородие, а? – спрашивали солдаты у вечерних костров. – Сколько это будет? Шапками ведь закидать хотели…
Машарин говорил им о коммуникациях и стратегических планах, не веря ни одному своему слову.
Наконец в начале декабря война споткнулась о заснеженные высоты Карпатских гор и остановилась надолго, раскидав по вершинам и склонам крутого Бескидского перевала бесчисленные полки и дивизии воюющих сторон. От Моравы до Сана, вгрызаясь в монолит кремнистых стылых гор, до мозга костей промерзая в мелких обледенелых окопах, перематывая грязными бинтами чирьи и выхаркивая кровяные сгустки из застуженных лёгких, три месяца удивляли мир русские солдаты, не пуская к осаждённому Перемышлю рвущиеся туда на выручку своим объединённые немецко-австро-венгерские группировки.