Оп-паньки, а вот это получился если не удар ниже пояса, то уж точно под дых, глава разведотдела IIIb аж замер, почти превратившись в библейскую соляную статую. Недавно Павлов с Келлером вдруг вспомнили, что незадолго до диверсии на «Императрице Марии» была архангельская трагедия, когда у причала рванул груженный взрывчаткой пароход «Барон Дризен», а спустя какое-то время – еще один пароход, «Семен Челюскин». Воронцов этим очень заинтересовался, даже выпросил у меня полувзвод в командировку. А вернувшись перед самым моим отъездом, рассказал, что ситуацию удалось выправить, выловили десяток диверсантов, которые, познакомившись со скополамином, тут же искренне покаялись в своих грехах и поставленной задаче взрывать суда, стоящие в порту.
Самое интересное заключалось в том, что и Петр Всеславович, и мои «призраки» ехали в составе свиты морского министра генерал-адъютанта Григоровича. И когда он, и без того строгий, а сейчас еще и настроенный очень решительно после беседы с великим князем Михаилом, познакомился с пропускным режимом, точнее, с полным его отсутствием, а также почитал протоколы допросов и лично повертел в руках обезвреженный «пенал», то устроил всему архангельскому начальству операцию «Шок и трепет». Местные шишки, учуяв в непосредственной близости от своих бережно охраняемых интимных мест явную и неприкрытую угрозу их мужскому достоинству при полном отсутствии наркоза, развили такую кипучую деятельность, что в течение недели вся взрывоопасная гадость, лежавшая на причалах вперемежку с другим легковоспламеняющимся грузами, была или отправлена по железной дороге адресатам, или спрятана в моментально построенных складах, охраняемых не хуже, чем Форт-Нокс. А начальник жандармского пункта порта поручик Спицын после беседы с морским министром получил от Воронцова пароль для срочной телеграфной связи, чтобы в случае чего бодаться с местным начальством не в одиночку…
– Так что всех, пытающихся сунуть свой нос в наши дела или как-то напакостить, мы со временем выловим, и единственное, что сможет спасти их от петли – искреннее раскаяние и всесторонняя помощь следствию…
– Хорошо, каково ваше второе условие? – Николаи снова берёт себя в руки, чтобы получить еще один удар.
– Оно достаточно близко первому. Нам известно, что некоторые высокопоставленные лица… в том числе и вы, господин полковник, рассматриваете возможность переправки из Швейцарии на родину радикально настроенных российских социал-демократов и посильной помощи им в организации революции…
А вот это уже нокдаун. Оберст аж отшатнулся, услышав мои слова, и замер, не зная, что ответить. Сейчас будем его полоскать, как помойного кота.