– Простите великодушно, но – нет, спешу.
– Погодите минуту, господин торопыга. – Иван Петрович берет трубку телефона, крутит ручку вызова. – Соедините с доктором Голубевым… Доброго утра, Михаил Николаевич. Как там наши барышни? Дарья Александровна проснулась?.. Хорошо. А малышка как?.. Тоже в порядке?.. Замечательно. Михаил Николаевич, очень скоро к вам прибежит один неугомонный молодой папаша, пустите его на ненадолго… Да, с правилами я его ознакомил… Да, жду вас к двенадцати… Вот теперь можете бежать, господин капитан.
Возле самой двери вспоминаю о тёщином поручении и оборачиваюсь, притормаживая:
– Да, чуть не забыл! Иван Петрович, подскажите, здесь где-нибудь можно найти няньку?
– Ну вот, уже слышу слова не мальчика, но мужа, – Павлов довольно ворчит в ответ. – Нашли уже. Как будете в нормальном состоянии, зайдите к ротмистру Воронцову, он вам всё разъяснит.
– Злые вы, уйду я от вас, – в подражание Келлеру цитирую анекдот, чтобы всё-таки оставить последнее слово за собой…
До медкорпуса домчался за минуту, перед палатой под присмотром бдительной сиделки Филипповны, способной двумя словами поставить по стойке смирно любого, невзирая на чины и звания, посетителя, но и умевшей в одно мгновение по-настоящему преображаться в добрую бабушку; изображаю старое доброе «Плащ в рукава, чулки, перчатки надеть», в смысле молниеносно напяливаю на себя медицинский халат и бахилы, марлевая повязка довершает карнавальный костюм санитара-маньяка из психушки, тихонько открываю дверь, стараясь не скрипнуть. Дашенька, несмотря на бледность и круги под глазами, выглядит лучше. «Надзирательница» понимает брошенный на неё очень красноречивый взгляд и оставляет нас вдвоём. Сажусь на табуретку рядом с кроватью, стягиваю успевший надоесть намордник и тихонько чмокаю любимую в щеку.
– Здравствуй, маленькая! Как ты себя чувствуешь?
– Вполне сносно. А маленькая – в соседней комнате, – пытается пошутить моя ненаглядная. – С четверть часа назад покормила, теперь она спит.
– Нет, со вчерашнего дня у меня теперь две маленькие рыженькие девчонки. И обеих я очень люблю. – В доказательство еще раз целую жену, но уже по-взрослому.
– …Я уже не девчонка, как ты вульгарно выражаешься, а молодая мамочка… – Даше понадобилось некоторое время, чтобы отдышаться после столь пылкого проявления чувств.
– Простите, мадам, но даже через сто двадцать лет вы будете для меня маленькой рыжеволосой девчонкой. И попрошу не спорить с главой семьи, сударыня!
– Господи, как же давно я не слышала твоей болтовни, шут ты мой гороховый! Всё, давай поговорим серьезно…