После этого начались поиски той дури, которой травился моряк. Мы перевернули все, заглянули в каждую щель, но так ничего и не нашли. Закончилось дело тем, что кок, принеся в одно прекрасное утро завтрак старпому, не обнаружил ни самого старпома, ни кровати, к которой он был прикован. Ни, естественно, наручников, о чем доктор жалел больше всего. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что Васильева похитили инопланетяне. Только это могло объяснить, каким образом он умудрился миновать вахтенного, да еще и вместе с кроватью, которая, кстати говоря, как и на всех кораблях, была привинчена к полу. Старпомом стал Максим Матвеев, который и так выполнял обязанности помощника капитана.
Отдельного упоминания заслуживает кок — Евгений Серебряков. Я уже говорил, и добавлю еще и еще — готовил он просто потрясающе. Замечательные, густые, наваристые борщи, или картошечка с поджарками, поджаренная на сале, или мясо… как он жарил мясо! И как он разбирался в мясе! На поджарку шли отменные куски свинины с прожилками жира, и чуть-чуть сала. Ровно столько, сколько и нужно — не больше и не меньше! А уж как он шинковал мясо, причем одной рукой, второй — опираясь на костыль! Ножом он работал просто мастерски, словно родился с ним в руках. А кидал ножи он так же искусно, как и резал мясо. С пятнадцати-двадцати шагов укладывался в кухонную доску, причем каждый раз нож входил на добрых 2–3 пальца. А как он разбирался в ножах! Обоюдоострый кинжал политрука кок пренебрежительно называл «пыревом», у самого же Буша было четыре ножа, каждый с рукоятью, набранной из кожи с латунными вставками. Один — совсем крошечный, второй — с узким клинком подлиннее, третий — еще длинней, с лезвием, шириной почти в ладонь и стропорезом на обухе. Именно этот нож я, так сказать, выпросил — так сильно мне он понравился, напомнив повару про подаренный Стечкин. Сошлись на том, что мы поменялись.
Четвертый нож был чем-то средним между топором и мачете — с длинным клинком, срезанным под прямым углом. И про каждый из ножей Серебряков мог часами рассказывать — почему клинок именно такой длины и формы, почему именно такие спуски и именно такая рукоять. Я, конечно, не идиот, и понимал, что эти ножи — далеко не кухонные, но Евгений так талантливо шинковал ими зелень или стругал деревяшку, что эту странность можно было простить.
Да и в коллективе кок пользовался авторитетом. Что он говорил — исполнялось беспрекословно и сиюминутно. Сами же мужики называли его Бушем. Почему — об этом было сказано ранее.
— Евген — не простой человек, — говорил про него Матвеев. — У него родители — профессора. Как начнет говорить — любому голову запудрит. Мог бы далеко пойти, но нет же — отправился в армию, где и… подарили ему костыль. Но ты не смотри, что он инвалид. Я лично, своими глазами видел, как он отделал четверых. Четверых, Димыч! Каждый из них был и помоложе и покрупнее Буша.