— Кажется, пора прощаться, Гудрет.
Он постоял, рассматривая меня. Потом дернул веревку на своем мешке, вытащил кожаный бурдюк.
— Ты бледная, Энни. Выпей, здесь травы и мед. Это придаст тебе сил.
Я глотнула ароматный горячий напиток — раз, другой. Ильх придержал бурдюк, когда я хотела отстраниться. И внутри кольнуло дурное предчувствие. Так же сделала ночью Тофу…
— Тебе пора идти…
Он склонил голову. И я почему-то удивилась, какие темные у Гудрета глаза. Совсем не похожи на колючую синеву… Совсем другие.
— Я дал клятву, Энни, — тихо сказал он. — Я не брошу тебя, хоть ты и не понимаешь опасности. Ты чужая здесь, я должен о тебе позаботиться. И мы уйдем вместе.
Что?
— Карнохельм еще спит, сегодня всем не до тебя. А ночью продолжит праздновать. Другой возможности не будет. Риар сейчас с воинами, он не хватится тебя до утра.
Я заторможено кивнула, плохо понимая, что говорит ильх. Мысли в голове разбегались…
— Идем же, — шептал Гудрет. — Идем скорее!
Он тянул меня и тянул, к самому краю пропасти. Но даже когда начал спускаться по скользким уступам скалы, я снова не испугалась.
— Уйти можно только с этой стороны, — ильх глянул в сторону башни.
Я тоже, но глаза затянуло туманом.
— Я так странно себя чувствую… — пробормотала растеряно. Язык казался распухшим и сухим. — Надо взять плащ…
— Нет времени! — Гудрет тревожно прислушался и помог мне спуститься. Вдоль скалы тянулась узкая полоса гнилых досок. Когда-то это тоже был мост, до того, как соорудили каменный. Сейчас деревянный настил местами сгнил, но по нему все еще можно было пройти. И почему-то мне было совсем не страшно идти по нему, лишь странно. Голова ощущались как воздушный шарик — легкой-легкой. Кажется, что дунь ветер сильнее — и улетит.
— Скорее, лирин! Надо дойти до перевала! Там мы сядем на хёггкар.
Гудрет тянул и тянул меня за собой, я шла. Деревянный парапет закончился, и мы снова поднялись по скользким каменным ступеням. А потом вышли на склон горы. Гудрет вздохнул с облегчением, ступив на твердую землю.
Мне было все равно.
На ветви засохшего дерева сидела сова. Нет, две совы. И обе таращились на меня. Та, что слева, сорвалась с ветки и пролетела мимо, почти мазнув меня крылом.
— Пошла! — отмахнулся от птицы Гудрет.
Я нахмурилась. Но подумать здраво не получалось. А ильх все шел и шел, тащил меня за собой. Склон закончился, мы спустились по камням к воде. Здесь поток вливался в узкую щель холодным ручьем. Стены густо заросли мхом и какими-то кустарниками. Идти было трудно. Платье цеплялось за острые камни, а туфли давно промокли. Холодно…