— Его стоимость огромна, как вы понимаете, — добавил Эриксон. Он устало вздохнул. — Ваше возвращение, можно сказать, вызвало международный скандал.
— Но я не хотела возвращаться!
— Ваш жених, к которому вы уехали, бесследно исчез. Его мать и сестры пишут жалобы в совет Варисфольда. Вы же… Вы попадаете под закон о разглашении секретных данных.
Я открыла рот, и Эриксон поднял руку, не давая сказать.
— Я знаю, что вы не виноваты. Вас нашли в ужасном состоянии, в бреду. Чудо, что вы остались живы. Но… закон есть закон. Простите, но какое-то время вам придется пожить здесь. Я сделаю все, чтобы ваше пребывание здесь было комфортным.
— Я арестована?
— Это не тюрьма, — снова вздохнул гость. — Но вы должны потерпеть, Энни.
— Господин Эриксон! Но я хочу вернуться на фьорды! Пожалуйста! Прошу вас! Там моя жизнь, вы не понимаете!
— Я понимаю, — мягко ответил мужчина.
Я задохнулась. Он понимал. Ну конечно. Судя по всему, Андерс бывал на фьордах. Видел, слышал, осязал их. Да, он понимал…
— Пока я не могу вам помочь, Энни. Поверьте, я стараюсь. Но… я не всесилен. Конфедерация пока запретила вас выпускать. К тому же… принимающая сторона вас отвергла.
— Карнохельм меня отверг? — изумилась я.
— Варисфольд, — после паузы произнес Эриксон. — Ваша принимающая сторона — Гудрет из Варисфольда. Или его семья.
— Но мне надо в Карнохельм! Сообщите риару Карнохельма, что я жива! Прошу вас! Там… Там…
Кто?
Я осеклась. Что если Рагнвальд мертв? Если остался навечно под завалами ледяного логова?
— Какое сегодня число? — вдруг осознала я.
Андерс назвал, и я застыла. Билтвейд произошел больше двух месяцев назад. Два месяца!
— Энни, — мужчина осторожно коснулся моей руки. — Вы расскажете мне, что произошло? Как вы оказались в горах, так далеко от Варисфольда? Как нашли путь через скалы? Кто вас ранил? Что с вами случилось?
Я молчала. Алмазный хёгг рассыпал разноцветные искры, греясь в солнечном луче. Рассказать? Но могу ли я доверять этому человеку? Я не знала.
— Я оставлю свой телефон, Энни. Позвоните, если захотите поговорить. Мы еще увидимся.
Второй посетитель явился на следующий день и был далеко не так приятен, как Андерс Эриксон.
Непрошеный гость вошел без стука, уселся на стул рядом с кроватью и уставился в мое лицо бесцветными глазами. Я уставилась на него. Молодой мужчина, одет в серую форму с воротником-стойкой и без опознавательных знаков. Русые волосы уложены на пробор. Черты лица правильные, глаза — светлые, с неуловимо меняющимся цветом радужек. То ли серые, то ли светло-голубые. Губы сжаты в прямую и строгую линию. Выправка выдает военного, а взгляд и методы — безжалостного мерзавца.