— Что нужно сделать, чтобы в данной ситуации приговор был законным и не вызывал возражений?
— Необходимо присутствие обвиняемого, его десятника, архистратега и командира части, где служит обвиняемый — то есть Кэнта Аркадца.
— Так вызови их!
— Уже вызвал. Кроме того, я приказал Ритатую доставить сюда коня и доспехи.
— Ты у меня молодчина, Литапаст! — удовлетворённо заметил басилевс. — Что б я без тебя делал?!
Когда внезапно явившийся Гортензий объявил, что Кана Норита и его десятника Фидия требует к себе архистратег, Кан сразу почуял неладное. С какой стати Ритатую отправлять гонцом сотника охраны командира афинской конницы, когда у него полно собственных телохранителей?
Леон, хмуро поглядывая на Гортензия, посоветовал не ходить:
— Этот мошенник Литапаст опять что-то затевает, Фидий. Не ходите — может случиться, что в этот раз нам не удастся вас выручить.
— Когда начальник вызывает, нужно подсказал Фидий. — Кроме того, мы вооружены.
— Но я, на всякий случай, слетаю к братьям, — подал голос Кул. — А Торит пусть навестит Адамантидов.
— И не к Ритатую их зовут, — шепнул Орфей на ушко Венете, не то советник их царя, не то сам царь вызывает.
Пока остающиеся давали советы, пока шептались меж собой, Кан и Фидий снарядились по-боевому.
— Мы готовы, Гортензий, — сообщил десятник Кана, застёгивая ремень шлема.
— Но учти, — предупредил Леон, — Если с ними что случится, мы с отцом всю твою сотню вырежем!
— И я знаю людей, которые вам охотно помогут, — добавил Кул.
А Кэм, напяливший потихоньку доспехи, просто подтолкнул локтем друга:
— Я с вами.
Проходя к шатру Эгея, Кан в стороне увидел Дива.
— Подожди, Гортензий, — сказал он, — коня повидаю.
— Повидай, — хмуро ответил сотник. — Но скажи мне откровенно — как — ты мог?!
— Что мог? — спросил Кан, поглаживая лоснящуюся шею танцующего в нетерпении жеребца.
— Я считал себя виноватым перед тобой, — продолжал Гортензий, пропустив вопрос Норита мимо ушей — Но если б я знал…
— Не говори загадками — ты меня изводишь, — хохотнул Кан. — Что случилось-то?
Сотник охраны угрюмо взглянул прямо в глаза юноши:
— Предатель ты! Сволочь! Меч об тебя пачкать противно. Секира палача по тебе слезами заливается!
Див всхрапнул, а его хозяин, одним прыжком добравшись до Гортензия, железной хваткой впился ему в плечи:
— А, ну, повтори, гад!
— Убери ручонки, подонок! — сотник брезгливо стряхнул захват. — Конь хорош — слов нет, только родина за подарки не продаётся. Уйди, убью!
— Ах, так?! — Кан схватился за рукоять меча. — Ну что ж поехали!
И быть бы беде, кабы не хладнокровие Фидия: