Заметив, что Доп стал выдыхаться, Ульф принялся контратаковать, чтобы нанести ему максимум ущерба до того, как тот перейдёт в оборону. Не пытаясь пока дотянуться до тела соперника, он наносил удары по внутренней стороне его конечностей. А потом он ударил его одновременно правой ногой в голень и правой же рукой, точней её растопыренными пальцами в лицо. Удар руки Доп сумел нейтрализовать, откинув голову назад, а вот нижнего блока поставить не смог. Да и никто бы не смог. Боль на долю секунды отключила внимание старого вояки, и он пропустил удар в печень, причём такой силы, что его буквально скрутило от невыносимого болевого шока.
И Ульф сполна воспользовался предоставленным ему шансом — двусторонняя «воздушная подушка» порвала самонадеянному противнику одну из барабанных перепонок.
— Я мог бы добить тебя прямо сейчас! — прокричал Ульф Бартоно, троюродный брат некогда знаменитого Карра Горца, в неповреждённое ухо его убийцы. — Но ты со мной ещё не расплатился!
Правым прямым ударом руки он сломал врагу нижнюю челюсть, отправив его в нокдаун на доски помоста. И, отвернувшись от копошащегося на полу Железного Пальца, крикнул в «зрительный зал»:
— Восен! Гревс! Фарф! Вы помните, что эта зверюга сделала с моим родичем Горцем?! Расскажите воинам славной Второй Имперской, что я в своём праве, что я чту обычаи предков и прошу у них защиты от произвола!
— Ты получишь её! — донеслось снизу. — Но с Допа довольно, добей!
А Доп тоже не дремал. Пока Великолепный общался с публикой, он собрал остатки сил, чтобы покончить с наглым мальчишкой в один прыжок, в один удар. Он целился сверху правым кулаком в место, где у человека основание черепа соединено с шейными позвонками. Приём был подлый, наносился внезапно и сзади. Но Ульф к нему был готов — уж в чём, в чём, а в благородстве Допа он не подозревал абсолютно.
Поэтому он поймал атакующую руку на плечо и через плечо бросил низкого убийцу вниз с помоста, а затем двумя ногами спрыгнул ему на грудную клетку. Копейщик третьего когопула из тысячи Сареза Ульф Бартоно по прозвищу Великолепный по праву стал лучшим бойцом Атлантиды.
Сладкий утренний сон был варварски разрушен громким голосом отца:
— Подъём, лежебоки!
Кан с величайшей неохотой раскрыл глаза и невольно распахнул их во всю мочь — Тенций Норит, глава семейства, один из лучших оружейников Аттики и лучший поединщик Афин, невзирая на раннее утро, был обряжён в полный доспех гоплита.
— Что случилось, отец? — не скрывая тревоги, поинтересовался Леон, спрыгивая с ложа и крепко отирая лицо ладонями.