Мирэль Тонэ делала все, только чтобы привлечь его внимание. Недвусмысленно намекала, что не прочь познакомиться поближе, откровенно предлагала себя и никак не унималась. Чем несказанно раздражала Фернана. До знакомства с Жизель такая тактика, возможно, и сработала бы, но сейчас он видел все женские уловки насквозь.
Самые разные уловки.
Впрочем, рвение стать няней для близняшек, признаться, его удивило. Потому что раньше Селани не горела желанием с ними общаться, несмотря на то, что была частым гостем в его доме. Удивило и сбило с толку.
Да, именно этим можно объяснить его временное помутнение рассудка.
Так что пора заканчивать этот балаган.
Нет, выгонять в ночь он ее не станет, но на большее пусть не рассчитывает.
В коридоре возле спальни близняшек дежурил дворецкий. Этиль прижимался к двери, будто пытался пройти сквозь нее или хотя бы с ней слиться, но после негромкого покашливания отскочил в сторону, словно ничего не делал. Вот только расплющенное покрасневшее ухо его выдало.
— Где мирэль Тонэ? — устало поинтересовался Фернан.
— Внутри, мируар Демаре, — кивнул Этиль на дверь в детскую.
— Что она делает?
— Последние десять минут молчит.
— Она молчит? Или девочки?
— Из спальни не доносится ни звука.
— И ты не заглянул узнать почему? — с легким раздражением спросил Демаре.
— Вы не давали такого распоряжения, мируар, — важно заметил дворецкий, сложив руки за спиной.
Обиделся.
Как будто Этилю нужно было разрешение, чтобы везде совать свой длинный нос. Мимо него в этом доме ничего не проходило, не пробегало и не пролетало, за что Фернан его особенно ценил.
Подумав о том, что сейчас сам все узнает, он толкнул дверь в комнату дочерей.
И замер.
Спальню освещал лишь слабый свет ночника. Девочки синхронно сопели в кроватях. Темные кудряшки разметались по подушкам, каждая из малышек прижимала к себе свою любимую игрушку — его подарок. Зрелище было таким умиротворяющим и желанным, что Фернан улыбнулся. Пожалуй, только рядом с дочерьми он и мог улыбаться.
Пройдя внутрь, Демаре едва не споткнулся о длинные ноги мирэль Тонэ и улыбаться перестал. На мягком коврике, до которого почти не доставал свет лампы, привалившись к креслу, спала Селани. Во сне ее лицо было безмятежным, кожа и волосы светлыми и сияющими, словно жемчуг, а сама девушка, укрытая густыми тенями, выглядела хрупкой и необычайно нежной. Грудь, тесно обтянутая модным платьем, едва уловимо вздымалась. Юбка слегка задралась, ровно настолько, чтобы обнажились колени, и был виден край ажурной подвязки. Зрелище открывалось более чем соблазнительное.