– Привет, Афродита! Боже, я только что читала главу в учебнике по социологии 415, которую мне дала Неферет, о том, как важно лидеру Темных Дочерей встретить нового члена так, чтобы он почувствовал, что ему рады и его принимают. Должно быть, ты гордишься, что так хорошо справляешься с работой. – А потом я ступила чуть ближе и понизила голос, чтобы только она могла услышать меня. – И должна сказать, ты выглядишь лучше, чем когда я видела тебя в последний раз. – Она побледнела, и, уверена, в ее глазах промелькнул страх. Удивительно, но я не почувствовала себя победителем. Скорее, ощутила злость и испуг. Я вздохнула. – Прости. Не нужно было этого говорить.
Ее лицо посуровело.
– Отвали, фрик, – прошипела она. Потом рассмеялась, словно только что отколола отличную шутку (за мой счет), повернулась ко мне спиной и с раздражающим взмахом волос вышла на середину комнаты.
Ладно, больше я не чувствовала себя плохой. Тупая корова. Она подняла тощую руку, и все уставившиеся на меня теперь переключили свое внимание (к счастью) на нее. Сегодня ночью она выбрала красное шелковое платье старого фасона, сидевшее на ней как нарисованное. Мне бы хотелось узнать, откуда она достает свою одежду. Магазин для шлюх-готесс?
– Вчера умер подлеток, и сегодня умер еще один. Ее голос был сильным и ясным, и в нем почти звучало сочувствие, что меня удивило. Мгновение она действительно напоминала Неферет, и мне стало интересно, собиралась ли она сказать что-то глубокое и достойное лидера.
– Мы все знали их обоих. Элизабет была милой и тихой. Эллиот был нашим холодильником на последних нескольких ритуалах. – Внезапно она улыбнулась; это была дикая и злая улыбка, и любая схожесть с Неферет исчезла. – Но они оказались слабыми, а вампирам не нужна слабость среди своих. – Она пожала покрытыми алой тканью плечами. – Если бы мы были людьми, то назвали бы это выживанием сильнейших. Слава богине, мы не люди, так что давайте назовем это судьбой и возрадуемся сегодня ночью, что она не надрала задницы никому из нас.
Мне стало тошно от шума общего согласия. Я не знала Элизабет по-настоящему, но она была мила со мной. Ладно, признаю, мне не нравился Эллиот, он никому не нравился. Парень был раздражающим и непривлекательным (и его призрак или что это там было, казалось, перенял эти черты), но я не радовалась, что он умер. «Если я когда-нибудь стану лидером Темных Дочерей, то не буду веселиться из-за смерти подлетка, каким бы незначительным он ни был», – пообещала я себе, понимая, что это, скорее, звучит как молитва. Я надеялась, что Никс слышит меня и одобряет.