– Так, это, вампиры, – я спотыкалась об это слово, – помешаны на здоровом питании?
– Ну да, хотя думаю, в основном только под-летки едят здоровую пищу. То есть ты не увидишь толстых вампиров, но и не увидишь, как они жуют хлопья и морковь, а также салаты. В основном они едят вместе в своем собственном обеденном зале, и, согласно слухам, питаются они хорошо. – Она глянула на меня и понизила голос. – Слышала, они едят много красного мяса. Много полусырого красного мяса.
– У-у-ух, – сказала я. Мне не нравилась странная картина, возникшая в голове: Неферет, жующая кровавый стейк.
Стиви Рэй поежилась и продолжила:
– Иногда чей-то наставник сидит с подлетками за ужином, но обычно они выпивают стакан или два вина, но не едят с нами.
Стиви Рэй открыла дверь, и, вздохнув, я села на кровать и сняла обувь. Боже, как я устала. Массируя ноги, я стала гадать, почему взрослые вампиры не едят с нами, а потом решила, что не хочу над этим долго размышлять. Возникало слишком много вопросов: например, что они по-настоящему ели? И что мне придется есть, когда/если я стану взрослым вампиром? Уф.
За этими размышлениями я вспомнила свою вчерашнюю реакцию на кровь Хита. Неужели это было только вчера? А также более близкую по времени реакцию на кровь того парня в коридоре. Нет. Я точно не хотела думать ни о ком из них, совсем. Так что я быстро переключила свои мысли на вопрос здоровой диеты.
– Ладно, взрослые вампиры особенно не заботятся о здоровом питании. Тогда почему они так помешаны на здоровом питании для нас? – спросила я Стиви Рэй.
Она встретилась со мной взглядом и выглядела взволнованной и достаточно испуганной.
– Они хотят, чтобы мы ели здоровую пищу по той же причине, по которой заставляют нас выполнять упражнения каждый день: чтобы наши тела были как можно сильнее, потому что если ты начнешь слабеть, толстеть или болеть – это первый знак, что твое тело отвергает Изменение.
– И тогда ты умрешь, – тихо сказала я.
– И тогда ты умрешь, – согласилась она.
Я не думала, что засну. Кажется, я лежала и скучала по дому и размышляла о странном повороте в жизни. Тревожащие меня воспоминания о глазах того парня из коридора вспыхивали в голове, но я так устала, что не могла сосредоточиться. Даже психопатическая ненависть Афродиты во сне казалась чем-то далеким. Вообще-то последние переживания, которые я помнила, были связаны с моим лбом. Болел ли он снова из-за Метки и пореза над виском или из-за того, что у меня намечался громадный прыщ? И нормально ли будут выглядеть мои волосы завтра для первого дня в вампирской школе? Но, свернувшись под своим одеялом, я вдохнула знакомый запах перьев и дома и неожиданно почувствовала себя в безопасности и тепле… И вырубилась.